Пока электрики одевали свое снаряжение, Стармех протиснулся через смотровой люк впереди нашего стола. Через минуту-две он выбрался назад, кашляя. Он быстро достал схему аккумуляторной батареи No.1 и расстелил ее поверх остальных чертежей. Его карандаш перечеркивал одну банку за другой — всего двадцать четыре.
«Совершенно не хватает кабельных перемычек, чтобы обвести неисправные банки,» — сказал он, не поднимая головы. Я понял смысл сказанного. Неисправные банки невозможно было просто демонтировать и сбросить за борт. Стармех планировал отключить их и поставить перемычки, сделав рабочую аккумуляторную батарею из оставшихся банок.
Это казалось кошмарной задачей, разработать кратчайший и наиболее экономичный путь от одной исправной банки до следующей. Капли пота собрались на лбу Стармеха. Он прочерчивал линии и зачеркивал их снова, сильно шмыгая каждые несколько секунд, чтобы прочистить свой сопливящийся нос.
Жиголо занимался кают-компанией: он принес большое ведро с плещущейся белой жидкостью — известковое молоко, которое должно было остановить образование хлорного газа путем нейтрализации серной кислоты, вытекшей из наших аккумуляторов. Я услышал, как он открывает дверь в гальюн, где находилась спринклерная трубка, по которой известь попадет в льяла аккумуляторной батареи.
«Поспешай-ка, моряк — работай энергично!» Стармех поднялся и нагнулся над смотровым люком аккумуляторной батареи No.1. Все еще держа в руках схему, он вполголоса проинструктировал работавших внизу. Сначала Пилгрим не ответил, но затем из-под плит донеслась серия странно приглушенных ворчаний и стонов.
Командир громко потребовал принести ему хлеба и масла. Хлеб и масло — сейчас? Наверное, Старик все-таки не был голоден. Хлеб и масло должны были обозначать: «Все нормально. Ваш командир хочет перекусить. Любой, кто хочет перекусить — с ним все в порядке».
«Хочешь половину?» — спросил он меня.
«Нет, спасибо».
Старик изобразил подобие ухмылки, уселся и стал демонстрировать, как надо правильно пережевывать пищу. Он работал нижней челюстью так, как это делает жвачное животное.
Два моряка проскользнули мимо смотрового лючка и тут они увидели жующего Командира. Новость тут же разнесется по всей подлодке — чего он и добивался.
Электрик Цорнер вытащил свое миниатюрное тело из льял и снял с носа зажим. По его голой груди каплями стекал пот. Он увидел Командира и разинул рот.
Техник машинного отделения Франц протиснулся через переборку с лампой-переноской в руках, видимо в поисках Стармеха. Его руки по самые бицепсы были выпачканы в липком черном масле. Я не разобрал, что пробубнил из-под плит Пилгрим и что еле слышно сообщил Франц. Я только лишь догадался, что в корму все еще поступает вода. Стармех протиснулся в центральный пост, ведя за собой Франца, но через две минуты он вернулся и нанес очередной визит в льяла аккумуляторной батареи.
Командир отодвинул свою тарелку. Конец спектакля.
Сердитый голос Стармеха доносился из глубины льял. «Проклятие! В чем дело? Эй, Цорнер, почему нет света?»
Похоже, им под палубой не хватало помощников. Я краем глаза увидел в углу кают-компании фонарик, дотянулся до него и попробовал включить. Он работал. Я спустился через люк, заткнув фонарик за пояс. Стармех снова ругался. «Что, черт побери, творится? У меня будет наконец свет или нет?»
Я появился на сцене в нужный момент — Люцифер, несущий свет во всей красе. Стармех принял мое присутствие без единого слова. Очень удобно. Если только он сам себя не обманывает иллюзиям. Если гребные электромоторы затоплены, все его усилия будут напрасны — даже я знал это. Странно это его абсолютное молчание. Я мог видеть рядом с собой его правую ногу, неподвижную, как у трупа. Звук его хриплого дыхания успокаивал. Он сказал мне, как надо держать фонарик. В луче света я увидел его выпачканные в масле пальцы, сжимавшиеся и выворачивавшиеся по очереди.
Беззвучно я заклинал его поспешить, прекратить нервное ощупывание, делать работу аккуратно, использовать отпущенное нам время. Или теперь, или никогда.
Неожиданно я как бы увидел нас отдаленно и со стороны, как будто в часто виденной картинке: герои, гримированные маслом и грязью, горизонтально лежащие шахтеры из какого-то фильма с перекошенными лицам и покрытыми каплями пота бровями.
Моя свободная рука теперь потребовалась. Вот здесь, тяни его. Хорошо, я держу. Полегче, или ключ соскользнет. Вот черт! Слишком поздно, попробуй снова.
Если бы можно было двигаться… Шахтеры, право слово, по внешнему виду — ну точь в точь, только что вместо кирки и бура мы пользуемся гаечным ключом, плоскогубцами и аккумуляторными перемычками. Воздух был едва пригоден для дыхания. Да поможет нам Бог, если Стармех сейчас сдастся. Гаечный ключ в его зубах делал его сейчас похожим на отважного индейца на тропе войны. Он, извиваясь червяком, протиснулся вперед на добрых три метра. Я прополз за ним, оцарапав по пути в кровь обе коленки.
Меня поразил размер аккумуляторного отсека под плитами настила палубы. Я-то всегда представлял нашу «батарею» чем-то гораздо меньшим. Это было гигантской версией автомобильного аккумулятора, но какая его часть была еще работоспособна? Когда в носке становится больше дырок, чем ткани, он теряет свою идентичность и отправляется в корзинку для тряпья. Наши аккумуляторы должно быть сгодятся на металлолом и ничего более. Подонки превратили всю подлодку в руины.
Чье-то лицо уставилось на нас сверху. Я не мог определить, кому оно принадлежит, потому что оно висело развернутым на сто восемьдесят градусов относительно моего. Странно, как тяжело узнать перевернутое лицо.
Воздух! Почему они не подведут немного воздуха к нам вниз? Стальные ленты вокруг моей груди выжимали из меня все силы.
Стармех подал сигнал. Мы должны были выбираться наружу. Навстречу нам протянулись руки помощи. Я тяжело дышал, как собака в жаркий день.
«Хорошенькое дерьмо, а?» — произнес кто-то. Я слышал его как в тумане, как будто мои барабанные перепонки были под давлением. Я не мог собраться с дыханием, чтобы ответить утвердительно. Мои легкие продолжали накачивать воздух. К счастью, на койке Стармеха среди схем было местечко, куда я смог усесться. Чей-то голос сообщил время: 02:00. Неужели не позже?
Стармех доложил Командиру, что нам не хватает проводов. Меньше половины аккумуляторной батареи No.1 может быть соединено имеющимися перемычками. Неожиданно стало казаться, что нашей реальной проблемой было найти какое-то количество провода, а вовсе не всплыть на поверхность. Стармех издал всеобщий приказ: «Нужен провод — любой!»
Красивые сверкающие торпеды в наших аппаратах в носовом отсеке и на стеллажах стоили по 25 000 рейхсмарок за штуку, но все, что нам было сейчас нужно — это кусок старого провода за 5 рейхсмарок. У нас было множество снарядов, но не было провода. Ирония судьбы: масса боеприпасов, фугасных и зажигательных, и все же орудие теперь лежало еще глубже, чем мы сейчас. Оно отмечало точку, где наши останки лежали бы теперь, если бы Старик не сделал тот рывок на юг. Десять фугасных снарядов за десять метров провода — хорошее было бы деловое предложение.
Боцман исчез в носовом отсеке. Одни небеса знали, откуда он собирался раздобыть провод, но если он не найдет — и если поиски второго помощника, мичмана и старшины центрального поста будут равно безуспешны — что тогда?
Я услышал «демонтировать электрические цепи» и «скрутить их вместе». Это не звучало многообещающе. Провод должен быть определенного диаметра, так что же? Сплести несколько прядей вместе? Кропотливая и требующая много времени работа, которая может занять всю ночь.
Мы были теперь заметно ниже на корму. Доложили, что дейдвудная труба[49] на две трети покрыта водой. Если моторное отделение затопит, то все провода в мире не спасут нас.
Какой сегодня день? Календарь исчез с переборки — пропал. Как и мои часы. Мы существовали вне времени.
Атмосфера в кают-компании стала начинать действовать мне на нервы. Я пробрался в корму в центральный пост, обходя провалы в палубе. Каждый сустав моего тела ныл от недавнего лежания в скрюченном положении. Между моих лопаток будто возили кинжал, да и вся спина ныла. Мой зад тоже болел.
49
Дейдвудная труба — конструкция в корпусе корабля (судна) в виде трубы с уплотнениями, через которую проходит наружу гребной вал.