«Северянка» без хода медленно пошла вниз, и уже на глубине 20 метров эхолот зафиксировал рыбу, максимум которой был на 80 метрах. Дальше погружаться не стали. Когда мы всплыли и совершенно уверенно попросили «Месяцева» поставить небольшое количество сетей на горизонт 80 метров, Валерьян Федосеевич заколебался. Пустая, дескать, затея. Но, перебраниваясь в рупор, мы все-таки его перекричали.
Теперь настала наша очередь не мешать. «Месяцев» отошел навстречу ветру примерно на одну милю и начал выметывать дрифтерный порядок, постепенно спускаясь к нам все ближе и ближе. «Северянка», изредка включая гребные электромоторы, деликатно выдерживала расстояние.
Несмотря на глубокую ночь, спящих в лодке почти не было – все оживленно разговаривали, настроение поднялось. Еще бы – завтра заключительный этап. Черный хлеб кончился, воду для питья и мытья вымаливать у механика приходится христом-богом, призрак бани носится над нами денно и нощно.
И наступил день. Он впервые пришел почти безветренный и заблистал солнечными лучами на пологих изгибах могучей океанской зыби, на литой чешуе сельдей, трепетавших в выбираемых сетях.
В 10 утра, когда вполне рассвело, от «Месяцева» отошла шлюпка. Она то скрывалась за волной, то вздымалась на уровень мостика «Северянки». Гребцы, сидевшие в спасательных пробковых жилетах, потратили много сил, чтобы подойти к нам. Со шлюпки подали конец, и ее сразу начало колотить о железный борт подводной лодки. Выбирая момент подъема на волне, на шлюпку по очереди спрыгнули Китаев и Масленников с киноаппаратами, Крупин с фотоаппаратом и я с мешком воблы и банкой консервированных галет – в дар месяцевцам. В доказательство нормальных экономических взаимоотношений в океане со шлюпки на подводную лодку поступило два больших рогожных куля со свежей сельдью.
На НИС взбираться было легче, поскольку его качает меньше и с борта свисает удобная веревочная лестница с деревянными ступеньками – шторм-трап. Пока шли переговоры о порядке совместной работы, кинооператоры и «Огонек» брали реванш за неудачу в подводных съемках. «Северянка» прошла около «Месяцева» полным ходом, затем погрузилась и вскоре всплыла. «Огоньку» посчастливилось – он удачно «схватил» романтический момент, когда в кадр фотоаппарата рядом с серой лодкой попала ослепительно белая чайка.
Между тем переговоры продолжались.
Наблюдать форму и расположение сетей в момент лова рыбы не представлялось возможным. В слое нахождения сельди (глубина около 80 метров) даже днем было темно и требовалась помощь наших светильников. Вряд ли мы смогли бы увидеть сети, обладающие худшими по сравнению с чешуйчатой рыбой отражательными свойствами, на расстоянии большем пяти метров, даже включив на полную мощность систему подводного освещения. Идти же вдоль дрифтерного порядка, строго удерживая такое расстояние, было технически невозможно и к тому же опасно – можно было запутаться в сетях или порвать их.
Поэтому оставалось одно – посмотреть на дрифтерный порядок на небольшой глубине, где нет рыбы, но много естественного света. Даже такое наблюдение за пустой сетью представляло интерес с инженерной точки зрения: как распределено сетное полотно, где больше провисает, вытянута ли сеть в прямую линию или подвержена ненужным изгибам. Решили выставить порядок на глубине 15 метров. Глубже было бы темно. «Северянка» должна была пройти ниже сетей под острым углом к ним и затем повернуть, удерживая дрифтерный порядок в поле зрения верхнего иллюминатора.
Итак, все согласовано, и я спешу «домой», на «Северянку». Задул ветер, на волнах появились белые барашки. Подниматься из шлюпки на лодку было труднее. Всех вытягивали по одному веревочной петлей, наподобие лассо. Тут не обошлось без леденящего душа, но, спустившись вниз, я сразу забываю о злоключениях – все казалось мелочью по сравнению с масштабами удовольствия, вызываемого неиссякаемым количеством свежей ухи: «ешь – не хочу».
Около часу дня «Месяцев» дал зеленую ракету. Мы ответили. Подныривание под сети началось.
Меня никогда не перестанут восхищать выработанные годами службы скупые и расчетливые движения подводников, исполняющих команду. Их руки совершали нужную работу, казалось, раньше, чем приказывал мозг. Секунды – и лодка под водой, секунды – она развернулась на нужный курс.