В таких обстоятельствах человек чувствует себя совершенно одиноким.
Однако быстрый взгляд наверх мгновенно устанавливает связь с обычным твердым миром и успокаивает вас.
И все же я был как-то загипнотизирован своей обособленностью в этом бледно-голубом пространстве и начал нырять, переворачиваться и смотреть снизу на водную поверхность, чтобы увидеть, как шелковый занавес надо мной из розового превращается в серовато-черный, Вскоре чувство одиночества начало угнетать меня, и мне пришлось вылезть из воды и посидеть на твердых камнях, чтобы избавиться от этого чувства, прежде чем отправиться вплавь в свой длинный путь домой.
Во Франции охота на рыбу после заката теперь запрещена, так что закон оберегает вас от таких жутких испытаний, если только вы сами не захотите испробовать их ради сильных ощущений.
Плавать ночью в маске страшно и мрачно, потому что море живет только в фосфоресцирующих блесках и все кажется угрожающим. Рыбы превращаются в неясные тени - блеснут на миг и исчезнут. И как бы ваш разум ни твердил, что вам известна каждая скала, каждый камешек под водой, что-то заставляет вас вылезть на берег и предоставить море самому себе.
Слишком много в море от первобытной ночи, а цивилизованный человек изнежен для подобных испытаний.
У французских берегов наибольшую опасность для подводного охотника представляют лодки с подвесным мотором. Еще хуже те дьявольские штуки, которые тянут за собой водных лыжников. Когда слышишь, как они с визгом несутся на тебя, лучшее, что можно сделать,-это нырнуть, уйти под воду, так как они лишь едва касаются поверхности воды. А если вы попытаетесь отплыть в сторону, то не успеете.
У меня была мысль изобрести желтый флажок, который охотник мог бы прикреплять за спиной, чтобы его видели. Но хорошо зная порядки на французских дорогах, я не представлял себе, что флажок будет иметь какоинибудь эффект в открытом море.
Страх перед этими моторками у меня особенно велик после того, как однажды вечером в Теуле какой-то спортсмен вывел свою лодку в море.
начал делать крутые повороты и вылетел из нее. Я не забуду выражения его лица, когда он повис за бортом.
Со скоростью миль тридцать в час лодка помчалась дальше без него и с ревом и визгом ворвалась в маленькую бухту. Пляж немедленно опустел, словно рука великана сгребла всех людей. Одна мамаша бросилась со своими детьми в лодочный сарай и захлопнула за собой дверь, когда лодка с ревом понеслась на пляж. Свой путь моторка закончила, врезавшись в рыболовецкие суденышки, раскрошив их и сорвав свою обшивку о прибрежные скалы, после чего она с визгом уткнулась в брюхо весельной ^лодки.
Конечно, владельцу моторки не повезло, но крики "убийца!" и прочие проклятия должно быть преследовали его много ночей. Попадись на пути лодки подводный охотник, рассчитывающий, что его заметят с моторки, его бы перерезало пополам или бы размозжило ему череп.
Если вы хотите узнать, почему рыбы боятся людей, посмотрите на человека, который ныряет внизу под вами, и вы увидите, каким толстым, китообразным чудовищем он выглядит.
Мне кажется, что самое драматическое зрелище из жизни рыб мне довелось увидеть, когда однажды вечером я заметил стаю очень крупных кефалей, сбившихся в кучу, словно гроздь винограда. Они, казалось, сошли с ума и смешно носились в воде вверх и вниз, туда и сюда, поворачиваясь и извиваясь, но всегда все вместе. Они, видимо, не замечали меня, и я гонялся за ними над скалами, пытаясь понять, что случилось, и надеясь поймать хоть одну рыбу.
Вскоре мне стало ясно, что происходит процесс оплодотворения^ Ьероятио, одна из рыб во главе этой кучи была самкой, которая должна была вотвот начать метать икру, а остальные серебристые силуэты были самцами, боровшимися за право первыми оплодотворить ее. Возможно, они даже давили на бока рыбы, чтобы заставить ее скорее начать икрометание.
Они ныряли вглубь и взмывали вверх словно привязанные друг к Другу, а я гонялся за ними, возбужденно стреляя в эту кучу, не успевая собраться с мыслями и выбрать одну рыбу и целить в нее.
Но вдруг вся рыбья гроздь опустилась глубоко вниз, и каким-то ооразом четыре пли пять самых крупных кефалей прижали самку ко дну и держали ее там, нажимая и давя на нее, Я нырнул за ними.
Они даже не замечали моего присутствия. Я уверен, что мог бы схватить их за хвосты. Я подобрался поближе, выбрал самого крупного участника этой драмы и выстрелил ему в спину.
Я не очень сентиментален, но у меня застрял комок в горле, когда, гоняясь за ним и пытаясь ухватиться за стрелу, чтобы вонзить ее поглубже в тело рыбы, я почувствовал, с какой силой вырывается от меня моя жертва, как -она извивается, кружится. Ему удалось вырваться, но он был ранен и, лежа на боку, стал уходить от меня. Я гонялся за ним наподобие истребителя, по всем скалам, долинам, через водоросли. Я поднимался только для того чтобы глотнуть немного воздуха, и снова бросался за раненым самцом.
Я подстрелил его .еще два раза, прежде чем крепко и по-настоящему попал ему в бок, когда мы оба уже совершенно выбились из сил.
Он боролся у меня в руках, боролся на кукане. Это была великолепная рыба, охваченная страстью, которую я, как вор, так грубо прервал.
Мне было жаль эту рыбу, но ни одна охота не была такой отчаянной и утомительной и ни одна рыба до этой не была в такой мере достойна ее.
Такую же свадьбу я увидел еще раз вместе с моим другом Даком, только на этот раз происходило сразу две свадьбы, и мы отчаянно гонялись за обоими. Как обычно бывает, когда ты уверен, что поймаешь хорошую рыбу,-ломается ружье. Так случилось и на этот раз, и мне пришлось усесться наверху на камни и чинить его. К тому времени, как мне удалось произвести более или менее сносный ремонт, вся рыба, конечно, ушла.
В полдень, когда высоко в небе светит ясное солнце и прямые лучи света, пронизывающие чистое море, подобны стрелам лука, направленным па какую-то движущуюся точку на дне, появляется ощущение, будто можно сломать такую стрелу на-двое, если по ней ударить. Но когда плывешь сквозь эти стрелы, глядя прямо вперед, создается впечатление, что плывешь в светонепроницаемом стекле. Вода кажется такой крепкой, что начинает болеть голова.