Море полно всяких интересных вещей, зачастую весьма неожиданных.
Некоторые из них имеют даже познавательное значение. Так, однажды на мелком месте я лежал на животе и читал брошенную газету, валявшуюся на дне. Там была статья о миноанской оросительной системе. Мне пришлось нырнуть глубже, чтобы разобрать мелкий шрифт. Если вы думаете, что я преувеличиваю, я могу добавить, что меня позвали прежде, чем я успел прочесть статью до конца. На следующий день я вернулся, чтобы дочитать ее, но газету унесло отливом. Я искал ее, нырял за каждым увиденным клочком бумаги, но тщетно, и с тех пор, всякий раз попадая сюда, я не могу видеть куска газеты под водой без того, чтобы не нырнуть и не посмотреть, не моя ли это недочитанная статья.
В море есть два существа, которые жалят (не считая го1зсаз8е). Одно из них-маленькая медуза. Ее трудно заметить, но внезапное жжение тела свидетельствует об укусе, место которого обычно представляет собой аккуратное круглое пятнышко. Жжение продолжается в течение суток, а затем проходит.
Другое существо-обыкновенная оса. Взгляните только, как она проницательна! Не успели вы вынырнуть на поверхность, как оса появляется над вашей головой, словно она только и ждала того момента, когда вы покажетесь на поверхности. Сколько бы раз вы ни ныряли в воду, чтобы избавиться от этой дряни, она всегда ждет вас, и никакие взмахи рук не помогут. Приходится примириться с мыслью, что вас могут ужалить в спину, и продолжать охоту.
Недалеко от Теула я нашел под водой разбитую садовую вазу, такую луковицеобразную глиняную штуку, которую всегда встречаешь в аккуратных садиках. Ваза, наполовину увязшая в песке, лежала около скал. Часть верхнего ее отверстия была, однако, открыта, и я видел, как туда заплывал окунь. Я никогда не стрелял в него, но часто нырял на дно, чтобы заглянуть в этот странный дом, но вскоре, поняв, что своим любопытством отпугиваю окуня, я оставил его в покое.
Близ Теула у меня выработался очень хороший маршрут для подводной охоты". Две "остановки" этого маршрута были около нор, где я всегда видел двух больших губанов.
К сожалению, когда я нырял за ними, они исчезали в лабиринтах талы, куда я не мог пробраться. В конце концов я придумал, как подобраться к их норе незамеченным. После целой недели попыток мне удалось подстрелить первого губана. Позже эта нора никогда не оставалась пустой и сделалась любимым местом жительства губанов. Мне всегда удавалось найти там хогор^я Остановка была также у норы, еще более глубокой и труднопроходимой и рыба, которая в ней жила, была мне неизвестна. Она отлив"1ла золотом, как карп, и была очень большой. Она была хитра. Как бы: о^_ рожно я ни подбирался к норе, я всегда видел ее одно мгновениележащеи на камнях над входом в нору, а в следующий миг она поворачивалась и исчезала в каком-то узком проходе.
Ни одну рыбу я не знал так хорошо, как эту, и каждый день тратил много времени, чтобы обмануть се или, по крайней мере, отпугнуть от норы, чтобы мой друг Дак мог бы подстрелить ее. Но вес было тщетно.
Но настал день, когда я незамеченным подкрался к ней. Л глуооко нырнул и почти ползком добрался до нес, чувствуя, что мои легкие "^-о01 разорвутся. Я выстрелил, промахнулся и тут же рванулся наверх, так как слишком долго добирался до рыбы под водой.
С трудом переводя дух, я одновременно перезарядил р\жье. "1 не ожи дал снова встретить эту рыбу. Однако по какой-то причине, по какому-^о отчаянному любопытству, которое так часто бывает у рыб, она вышла из своей норы и снова лежала на камнях. Клянусь, она смотрела на ^"^
Я не колебался - проплыл мимо, повернулся и, осторожно зайдя с тыла, выстрелил и на этот раз удачно, "пягявнпу Поглубже всадив в рыбу стрелу и придерживая золотистою красавицу в руках я гулей взмыл на поверхность.
По мере того как я поднимался, рыба уменьшалась в размерах, и когда я выбрался из воды, то увидел, что она была вдвое м"Iьшетого"чтоя предполагал, хотя все же была самой крупной рыбой этой ПОРОДЫ.КОТОР^ мне когда-либо удавалось подстрелить. Это была 1агЬге тщшсг коричневатожелтого оттенка, редкая рыба для того времени года, когда я охо
Так была ликвидирована эта "остановка" в моем маршруте, потому что рыба была очень старой и давно превратила эту нору в свою тT-"3^00, ственность. Другие рыбы там не поселялись. Иногда я нырял и заглядывал туда привлеченный шнырявшими вокруг двумя маленькими аро опэ, потому' что вид этих круглых, красных, похожих на электрические лампочки рыбок всегда приятен.
Но нора опустела. Я убил старого друга.
Под водой всегда появляется желание схватить рыбу за хвост. Сначала я делал серьезные попытки поймать рыбу руками, так как ""^У^Р"1,410 это возможно. Но даже с самыми сонными и спокойными Р"6^"^^ках оставался я, а они были только озадачены тем, как я могу даже иы""^зТе^^на^я^в^атьея тем. что гонял рыб голыми руками, подталкивая их, как овец.
Губана так редко удается увидеть наверху, у поверхности воды, что однажды, встретив такую рыбу, довольно крупную, плавающую почти поверху отличная мишень,- я не выстрелил только потому, что решил, что она больна и умирает. Нет нужды говорить, что она была совершенно здорова и нырнула на дно, как только я попытался схватить ее руками.
Самую крупную дорад (Оаига"1е) в моей коллекции упущенных рыб я подстрелил в каком-то подводном туннеле. Я стрелял в нее через щель сверху, не представляя, какой величины была рыба, пока я не попал в нее.
В результате-моя стрела, которая вонзилась в рыбу, застряла в щели, а дорад плавала вперед и назад, и я не мог вытащить ее через узкую щель.
Стрела так и моталась по щели, словно каретка пишущей машинки. Я нырял и нырял, стараясь поглубже загнать стрелу и ища возможности пробраться в нору, чтобы вытащить оттуда мою добычу.
Каждый раз, как я нырял, я проплывал мимо довольно крупного осьминога, прятавшегося в расщелине скалы. У меня не было намерения его трогать, и поэтому меня раздражало, что он сжимался, когда я проплывал мимо него вверх пли вниз. Мечась между похожей на каретку пишущей машинки рыбой и осьминогом, я терял голову, и когда в полном отчаянии сунул голову и руку в маленький проход, чтобы достать свою добычу, я так испугал рыбу, что она сорвалась со стрелы и, освободившись, скользнула мимо меня.