У водолазов древки гарпунов были сделаны из чего-то менее плавучего. Похоже, тоже корень дерева. Какого — Мерлью не говорила. — Может, она передумала? — предположила телохранительница. — Решила, что вы ей мало предложили взамен?
— Вряд ли, — покачал головой Найл. — У меня такое ощущение, что это я мог требовать с нее платы за участие в экспедиции, а не наоборот.
— Бот так всегда. Стоит хоть раз сделать доброе дело, как сразу начинают подозревать в корысти.
— Мерлью? — вздрогнул от неожиданности Найл. — Я и не заметил, как ты подошла.
— Властительница должна появляться либо с торжественной музыкой и большой свитой, или незаметно, — наставительно сообщила принцесса из-под глубоко надвинутого капюшона. — Поскольку тащить сюда свиту хлопотно, пришлось стать скромной. А почему я не вижу твоей премудрой супруги?
— Я приказал ей остаться в городе. Зрелище тонущего в море мужа не для женских глаз.
— Ну, надо же! — расхохоталась хозяйка Серых гор. — Оказывается, она способна слушаться. Какие удивительные таланты иногда открываются в знакомых людях…
— Ты для кого стараешься, Мерлью? — поинтересовался Посланник Богини. — Ведь Ямиссы здесь нет.
— Нет, — согласилась Магиня. — Но ты-то здесь. Впрочем, теперь это неважно. Я только что даровала дыхание последнему из своих поселений, и теперь могу покинуть горы на три-четыре дня. После этого мне придется вернуться назад и потратить два дня, чтобы снова посетить все озера. Ты понимаешь меня, Найл? Вас всего полсотни человек, а в моих владениях обитают десятки тысяч подданных. И если мне придется выбирать, я пожертвую вами. Так что, через три дня вам придется сделать остановку и пару дней как-то обходиться одним. Ты еще не передумал?
— Но ведь ты же знаешь, чем все кончится?
— Конечно, знаю. Но ведь ты-то — нет. К тому же, даже я иногда ошибаюсь. Иначе мир стал бы уж совсем скучен.
— Я обязан пройти этот путь, — упрямо мотнул головой Найл. — Кроме меня сделать это некому.
— Что же, тогда не станем терять времени. Пошли…
И Магиня пошла. Сперва по песку, потом с такой же легкостью — по поверхности воды. Отступив от пляжа примерно на сотню метров, она внезапно провалилась вниз, и поверхность моря тут же взбурлила, словно на дно упала раскаленная докрасна чугунная болванка.
Воины Серых гор, молча поднявшись и разобрав копья, неспешно пошли в воду, ровный колонной, один за другим погружаясь с головой — и только выглядывающие над поверхностью белые костяные наконечники свидетельствовали, что и там, внизу, они продолжают двигаться тем же строем и с той же скоростью.
— Пора… — Найл оглянулся на телохранительницу, потом двинулся вперед по направлению к тому месту, где бурлила вода.
С каждым шагом полоска холода поднималась все выше и выше: до колен, до пояса, по грудь. Вот уже наружу выглядывает только голова с высоко поднятым подбородком. Еще шаг — и вода залила лицо.
Посланник Богини инстинктивно задержал дыхание, сделал еще шаг, еще, борясь с желанием развернуться и кинуться назад. В легких нарастало жжение, и только огромным усилием воли Найл смог не поддаться панике и не развернуться, не кинуться назад, не заметаться в поисках глотка воздуха. Однако сдерживать желание выдохнуть больше не получалось — и он сделал это. Мимо лица наверх устремилась череда пузырьков воздуха, а в легкие вместо них хлынула вода.
От внезапно проникшего в тело холода сердце екнуло, ощутимо остановилось. Потом, словно в неуверенности стукнуло раз, еще раз, и торопливо затарабанило, как перепуганный долгоносик лапками по камням. Найл вытолкнул из себя воду с остатками воздуха, втянул новую порцию, снова выдохнул… Получилось!
Позади послышался плеск, судорожные вскрики — он оглянулся, схватил Нефтис, прижал ее к себе. Еще насколько рывков — воительница начала понимать, что все еще жива и успокоилась. Правитель отпустил женщину, огляделся. В воде видимость составляла от силы полсотни шагов, и дальше все растворялось в голубоватом дрожащем мареве.
Впрочем, даже те предметы, что находились вблизи — руки, камушки на дне, нога и поножи на ней — утратили четкость очертаний, стали казаться какими-то размазанными, словно рисунок мелом на камне после долгого ливня. Вместо неба над самой головой колыхалась тонкая зеркальная грань, сквозь которую, правда, просвечивало и голубое небо, и яркий кружок солнца.