Надо забыть про это, не хочу сейчас думать о подобных вещах. Просто хочу взять себя в руки. Лежа с закрытыми глазами, вдруг ловлю себя на мысли, что я гадаю, где же Коул. Он определенно слышал, как я зашел в дом.
Впрочем, может быть, он ушел куда-нибудь. Повел Джесс на прогулку — очевидно, эта обязанность легла на его плечи, пока меня не было. Это объясняло, почему она не выбежала мне навстречу, когда я вернулся домой.
Нет. Я слышу, как мама открывает дверь подвала и собака пулей вылетает оттуда. Мы не оставляем ее одну в доме, иначе она порвет все в клочья. Так что будет она скулить или нет, ее все равно запирают.
Цоканье когтей Джесс по полу кухни помогает мне почувствовать себя лучше. Она так рада, что кто-то пришел домой и, вероятно, получила вкусняшку за то, что долго сидела взаперти. Это больше похоже на дом, который я помню. Это дом, который я знаю.
Дыхание у меня замедляется, и я чувствую себя значительно лучше. Я просто хочу видеть свою собаку.
Открыв глаза, сажусь.
Что-то в моей комнате все-таки не так. Но что? Стоп — на полках нет книг. Половины моей коллекции, может даже большей ее части. Вместо них там лежат странные штуки: журналы, уродливые золотые кубки, и черный чемоданчик.
Нахмурившись, я встаю с кровати, подхожу к полкам и открываю чемоданчик. Труба? Что спрашивается мне делать с трубой? Я перевожу взгляд на толстую стопку журналов, лежащих там, где раньше стояли мои книги. Вытаскиваю один.
Поверить не могу. Еще один номер чертова Sports Illustrated!
И вот теперь мне становится по-настоящему неуютно. Такое ощущение, будто в комнате кто-то есть, и этот кто-то наблюдает за мной. Я резко оборачиваюсь.
К моему ужасу на меня смотрит высоченная полуголая женщина. На стене висит постер, на котором изображена девушка в бикини, стоящая на четвереньках, а за ее спиной можно видеть прибой. Кто, черт его возьми, повесил это в моей комнате?
Ладно, эту загадку несложно разрешить. Наверняка это дело рук Коула — у кого еще может быть такое плоское чувство юмора?
Но это только подогревает мою злость. Вместо того, чтобы навестить меня в больнице, он оставался дома, чтобы подшутить надо мной, как будто это какой то длинный веселый сериал.
Он вообще не понимает, насколько все было серьезно? Как близок я был к смерти?
Есть у меня повреждения мозга или нет, но я пока еще не выжил из ума и могу сообразить, что произошло здесь — Коул заменил мои вещи своими. Значит он где-то поблизости, прячется и гогочет про себя.
Ха-ха. Ладно, он еще за это заплатит. Он дорого заплатит, и мне в этом помогут мои острые костяшки.
Я проверяю шкаф — там брата нет. Поэтому я вылетаю в коридор.
— Коул! — ору я. — Коул, скотина ты эдакая!
На лестнице раздаются быстрые шаги матери.
— Что происходит? — спрашивает она, когда видит меня на верху лестницы.
— Где Коул? — хочу я знать — Где он?
С лица матери сходят все краски.
— В своей комнате, конечно же, — губы у нее начинают дрожать. — Где еще он может быть?
Я бегу мимо нее к двери в спальню брата. Распахнув ее, понимаю, что там темно хоть глаз выколи.
Ага, так он хочет поиграть, вот так вот? Выпрыгнуть на меня или что-то в этом духе? Ладно, посмотрим, будет ли ему весело, когда я заеду ему кулаком по лицу...
Я включаю свет и замираю от шока.
Потому что с его комнатой тоже не все в порядке. Исчезла кровать королевских размеров, занимавшая большую часть комнаты. Вместо нее я вижу аккуратно заправленную односпальную кровать. Стол тоже исчез.
На стенах нет постеров — никаких девчонок и футбольных звезд. И самого Коула тоже нет.
В комнате те обои, которые были тут, когда мы только переехали.
— Господи-боже-мой — котята. Серьезно? — закричал мой тогда еще четырнадцатилетний брат. — Да вы, наверное, прикалываетесь надо мной! — а мы с родителями согнулись пополам от смеха за его спиной.
— Не стоит быть столь строгим к этим крошкам, — сказал ему отец. — Через пару лет, ты полюбишь их, — но это, конечно же, была шутка; именно в его комнате начале ободрали обои и сделали ремонт.
Снова увидев этих сумасшедших мультяшных котиков, кровь в жилах у меня застывает. Я разворачиваюсь к матери.
— Где Коул? — умоляю я ее сказать мне. Я больше не злюсь — я напуган. — Где Коул?
Мама отшатывается от моего вопроса.
— Что происходит, Кэл? — испуганно спрашивает она. — Да что с тобой такое?
Я смотрю на мать и ничего не понимаю. А она просто стоит там, и на ее лице мелькает паника, но затем мама открывает двери в гостевую спальню. Она заходит туда и ждет, что я последую за ней. А когда видит, что я остался стоять на месте, то протягивает мне руку.
— Кэл, все в порядке, — уговаривает меня она. — Зайди, посмотри на него.
Меня трясет с головы до ног, пока я пересекаю площадку второго этажа. Я беру маму за руку и позволяю ей вести меня.
Гостевую комнату перекрасили, я замечаю это сразу же, вместо кремового оттенка, стены стали светло-голубыми. И из комнаты доносятся какие-то звуки. Странные звуки, которых я никогда раньше не слышал.
Я поворачиваю голову. В глубине комнаты стоит кровать, но не просто кровать. Там стоит больничная кровать, как та, которая была у меня в больнице, только она больше по размеру: кровать с электрическим управлением, которую судя по ее виду можно наклонять в разные положения.
Возле кровати стоит какой-то аппарат — прибор белого цвета, напоминающий робота со свисающим с него шлангом.
Этот шланг подключен к фигуре, лежащей на кровати и укрытой одеялом. Глаза человека широко открыты, но он не шевелится.
— Коул, — тихонько зовет его моя мать голосом, которым обычно будит меня по утрам, когда я сплю так крепко, что не слышу будильник.
Фигура издает какой-то звук. Жуткий и дребезжащий.
— Коул, твой брат вернулся домой, — говорит она ему. — Теперь все будет в порядке.
ГЛАВА 7
Помню июль перед нашим переездом в Кристал Фоллз. мне тогда только исполнилось двенадцать, а Коулу — четырнадцать. То лето было очень жарким и сухим. Все было подернуто дымкой и напоминало марево.
Отец объяснил, что дымка появилась из-за пожара на севере в лесу. Когда мы запаниковали, отец сказал, что волноваться причин нет: пожар ни за что не сможет пересечь реку и добраться до города. Тем не менее, пожар видимо был очень сильный, так как мы постоянно ощущали запах горелого дерева.
От этого запаха мне становилось нехорошо, напоминая мне о том, что произошло, когда мне было восемь. В том возрасте мне нравилось играться со спичками, и я, бывало, утаскивал их оттуда, где их от меня прятали — из-под стопки кухонных полотенец в комоде на кухне. Мне нравилось поджигать что-нибудь: бумажки, старые игрушки. Но со временем я перешел к поджиганию мусора на свалке, где я как-то раз развел довольно серьезный пожар — достаточно сильный, чтобы на площадке с мусором поставили предупредительный знак.
А несколько недель спустя, я увидел, что сосед забыл закрыть дверь гаража. Поэтому я вошел внутрь, чтобы там все осмотреть. В углу лежала куча тряпья. Не знаю, что на них лежало, но мне понадобилось чиркнуть всего одной спичкой, чтобы эта куча вспыхнула. Я сразу же выбежал наружу.
Через несколько минут пылал уже весь гараж. До сегодняшнего дня понятия не имею, зачем сделал это, но было так приятно наблюдать, как он горит. Меня нашли сидящим на траве перед ним, с коробком спичек в руках.
К счастью, гараж стоял отдельно от дома и никто не пострадал. Но бедные мои родители. Закончилось все тем, что из-за этого случая меня направили к психологу.
Видимо этот мой поступок был расценен как признак...а вот чего, никто не потрудился мне объяснить. Тетенька постоянно задавала мне вопросы, испытываю ли я чувство вины за свой поступок. И я постоянно лгал, что испытываю. Но я ничего такого не испытывал... уверен, что не испытывал. Просто был слишком напуган, чтобы признать это.