Я бы рад был целовать следы ее маленьких ножек, если бы имел на это право! Теперь же что мог я сделать, чем успокоить такое горе? Сердце мое разрывалось от боли, душа была переполнена горячим сочувствием, а язык не нашел ничего лучшего глупой вчерашней фразы: Я здесь... И судно здесь!.. И команда!.. Мы все в вашем распоряжении, мисс Руфь!
Она поняла и оценила искренность моего волнения и улыбнулась сквозь слезы.
— Какой вы добрый, мистер Бэгг! Спасибо вам!.. От всей души спасибо! Но не огорчайтесь так сильно за меня. Я расплакалась, как дитя. Это глупо и бесполезно!.. Теперь только вижу я, как слаба и наивна была я в то счастливое время, когда считала себя такой умной, опытной и энергичной. Я ошибалась, как ребенок. Но, Боже мой, как давно это было! Теперь же поздно исправлять ошибку, друг мой! Жизнь не начинают снова. Я не могу уехать вместе с вами, Джэспер!.. Не могу покинуть этого берега, где меня ждет могила, как стольких других раньше меня... —договорила она чуть слышно.
В свою очередь я взглянул на часы и поднялся. -Послушайте вашего верного, старого друга, дорогая мисс Руфь! Накиньте плащ или шаль потемнее и следуйте за мной! Ручаюсь вам головой за то, что вас в какие-нибудь 20 минут до нашей лодки, а через час и до нашего судна. К утру вы будете уже в открытом море, далеко от этого проклятого берега!
Отчаянным жестом мисс Руфь заломила руки.
— О, друг мой, вы не знаете, что говорите! Да разве я могу уйти из этого дома, окруженного шпионами? Я и то удивляюсь чуду, дозволившему вам обмануть соглядатаев, расставленных повсюду, и пробраться ко мне. Но, даже допуская второе чудо, вы не могли бы добраться со мной до вашей лодки, — не могли бы поручиться за благополучное возвращение на борт вашего судна! Благодарите Бога, спасшего ваш «Южный Крест» от участи стольких других кораблей — и возвращайтесь домой без меня, друг мой... Меня же ждет могила на этом проклятом берегу!
Пугливо оглянувшись, она быстро вынула из кармана небольшую тетрадь в мягком сафьяновом переплете и протянула ее мне:
— Прочтите эти строки, Джэспер! Я писала их для себя одной! Прочтите это описание моего ужасного существования, когда будете в открытом море, вдали от опасностей этого адского берега. Тогда только вы поймете всю безнадежность, весь ужас моего положения. И если после этого вы все еще захотите помочь мне, если память о друге вашей молодости не угаснет под гнетом презрения, тогда... тогда возвращайтесь, Джэспер, и вырвите меня из рук моих тюремщиков!
Я заботливо спрятал тетрадку на своей груди, но отвечал решительно:
— Я исполню ваше желание, мисс Руфь, и прочту историю ваших несчастий прежде, чем вернуться сюда. Но напрасно вы считаете честного английского моряка способным отказаться от спасения дорогой ему женщины. Никакие силы и опасности не смогут заставить меня уехать отсюда, не сделав всего возможного для вашего освобождения!
Она улыбнулась своей прежней милой улыбкой, осветившей ее похудевшее личико, как солнечным лучом, но увы! Этот луч так же быстро погас, как и появился, и она заговорила с прежней горькой серьезностью:
— Вы не поняли меня, Джэспер! Говоря об опасностях, я думала о себе больше, чем о вас! Господь Бог, сохранивший ваше судно от подводных скал и обманчивого маяка, — прибавила она с ударением, — сохранит вас и дальше, если вы не будете безумно рисковать, дожидаясь возвращения того, чьи слуги стреляли в потерпевших крушение. Он же возвращается завтра утром. Я погибла, если он увидит вас не только в доме, но даже на берегу. И вы все погибнете со мной вместе... Он никого не пощадит, а ему повинуются многие десятки людей, не знающих жалости. Вот почему прошу вас выйти в море. Там, на свободе, вы обдумаете мое положение и, быть может, найдете способ помочь мне! До тех же пор... Верьте, Джэспер, я никогда не забуду вашего самоотвержения, никогда не забуду вас, друг мой!
Она протянула мне руки с ангельской улыбкой. Я покрыл долгими, горячими поцелуями ее дрожащие пальчики. Сердце мое трепетно билось. Сладкое предчувствие неземного блаженства заставило меня забыть всякую опасность. Резкий свист разбил мое счастье.
— Это сигнал Питера, мисс Руфь! Что-нибудь случилось! Простите и прощайте... Нет, не прощайте... до свидания... до скорого, счастливого свидания, дорогая мисс Руфь!
Она медленно поднялась, молча отворила окошко и, обернувшись, замерла со сдавленном криком ужаса. И не мудрено было испугаться бедняжке. Прикрытая шелковой драпировкой дверь бесшумно отворилась, и на ее пороге появилась коренастая фигура Дентона, глядевшего на меня с видом злой собаки, готовой броситься на непрошеного гостя.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
При виде противной желтой рожи я не растерялся. Я понял, что в подобном случае малейшее колебание может оказаться гибельным, а потому решительно подошел к ехидно улыбающемуся шпиону.
— Мое почтение, многоуважаемый друг. Пожалуйста, улыбнитесь полюбезнее... Ваша злобная гримаса совсем не подходит к очаровательному цвету вашего лица! Кроме того, позвольте предупредить вас о том, что вы попались, как крыса в ловушку. Вот что значит неуместное рвение, мистер Дентон. Не в добрый час задумали вы подслушать мой разговор с миледи. Надеюсь, что вы предполагали, что я мог повторить вчерашнюю глупость и явился сюда безоружный? Нет, приятель, нас здесь много, а ты один! При малейшей попытке помешать мне десяток добрых товарищей расправятся с тобой по-морскому. Поэтому стой смирно, у своей двери, пока я буду прощаться с твоей хозяйкой!
Моя смелость так ошеломила мерзавца, что он не нашел ответа и смотрел злобно, вытараща свои косые глазки, пока я наскоро обменивался последними словами с мисс Руфь.
— До свидания, дорогая мистрисс Кчерни!.. Мне очень жаль, что вы отказались от прогулок и на моем «Южном Кресте», но ваша воля мне закон! Исполняя ее, мы снимемся с якоря через два часа и отправимся прямым путем в Сан-Франциско! Там я дождусь известий от мистера Руперта Белленден, вашего брата, а затем, что Бог даст!.. Во всяком случае, не пройдет месяца, как получите известие о вашем преданнейшем слуге, капитане Джэспере Бэгге. А до тех пор будьте мужественны и терпеливы, и да хранит вас Бог, дорогая миледи!
Я протянул руку. Мисс Руфь положила в нее свою дрожащую ручку с видом человека, не вполне сознающего, что происходит вокруг нее, и я решительно шагнул к двери, у которой все еще стоял почтенный соглядатай. Тут только он опомнился и, быстро загородив мне дорогу, нахально положил свою лапу на мое плечо. Признаюсь, я разозлился не на шутку, схватил его руку вывернул ее по всем правилам искусства, в котором я немало упражнялся в Японии, где знание всех уловок «бокса» сделалось необходимым для каждого европейца. Физиономия «желтого Дена» искривилась от боли, и почтенный джентльмен заорал таким голосом, который мог разбудить даже мертвого.
— Замолчишь ли ты, проклятый шпион? — крикнул я, еще сильнее стискивая руку негодяя. — Не принуждай меня сжать тебе глотку так, что ты навсегда лишишься возможности участвовать в пении церковных гимнов, для которых создан твой прелестный голос!
Перепуганный не на шутку, желторожий шпион замолчал, растирая свою моментально вспухшую руку. Пользуясь этим мгновением, я моментально распахнул окно и выпрыгнул в темный сад, избегая ловушки, очевидно, приготовленной им на веранде. Однако не успел я добежать до спасительной тени первых деревьев, как увидел около себя проклятого шпиона, последовавшего за мной по пятам. В ту же минуту в трех концах сада мелькнули огоньки, и мимо моей головы пролетели, жужжа и свистя, три ружейные пули, врезавшиеся в ствол ближайшей пальмы.
— Так-то, почтеннейший? Вы опять за старое! Опять стреляете в людей, как в куропаток. Ну, так попробуйте же на себе, как приятно ближайшее знакомство с огнестрельным оружием!
С этими словами я схватил револьвер и ударил Дентона им по голове с такой силой, что он без звука упал на траву у моих ног.