На щеках у Боста заиграли пятна.
– Мальчишка избил мать, сестру и отца, да так, что они оказались в больнице! Я исполнил свой долг, и не смейте приезжать в мой город и упрекать меня в халатности.
– Я не стану молчать.
– Ли, вам это дорого обойдется. Грэм и Элайза с ума сходят из-за пропажи Бритт. Не знаю, что за хрень нашла на Эмили Уокер, я думал, у этой дамочки больше мозгов, но ей предъявят обвинение в похищении ребенка. Когда Грэм закончит с ней, свой значок потеряете и вы.
Ли положил на стол Тома копию первой тетради Зейна.
– Почитайте. Зейн все записывал. Дату видите сами. Читайте.
– Пока вы держите у себя девочку, становится только хуже.
Бост все-таки взял распечатки.
– Это чушь, Келлер. Мальчик – псих.
– Скорее, его родители. Я звонил в отель, куда они ездили двадцать шестого декабря позапрошлого года. Разговаривал с управляющим, с горничной, с менеджером. Знаете, что они сказали, Том? Все, как один. Они сказали, что Зейн упал с велосипеда, сломал нос и сильно расшибся. Приехал в синяках. Все праздники просидел в номере – Грэм Бигелоу велел его не тревожить. А что сказали вам, Том?
– Бред какой-то. Зейн упал с лыж.
– Эмили и бабушке с дедушкой заявили, что Зейн на Рождество был болен. Мол, подхватил грипп. Не пустили даже проведать. Бигелоу сказал, мальчик слишком заразный. Их показания тоже зафиксированы.
Кривясь от отвращения, Ли вытащил бумаги из папки и кинул Босту на стол.
– И показания Бритт заодно. – Он бросил еще несколько листов. – Все, что описал мальчик, – чистая правда. Вы даже не пытались провести расследование.
– Не указывайте, как мне работать, – огрызнулся Бост. – Я хорошо знаю и Грэма, и Элайзу.
– Неужели?
Вздернув подбородок, Бост ткнул в Ли пальцем.
– Хотите сказать, Грэм избивал жену с детьми, а они врали, чтобы его выгородить? До вчерашнего вечера из этого дома ни разу не поступал вызов в Службу спасения.
– Именно это я и хочу сказать. Зейн стал вести дневник в тот самый день, на Рождество. У вас перед глазами первая тетрадь. Он все записывал. Тычки, пощечины, оскорбления, угрозы. Мать была с мужем заодно. Тринадцатилетняя девочка рассказывала мне, Бост, как отец, избив ее мать, занимался с ней сексом, а потом покупал дорогие подарки. Я заставил ребенка смотреть мне в глаза и рассказывать, что ее матери такое нравится.
– Бритт в шоке. Она…
– Конечно, черт возьми, она в шоке! – Ли вскипел. – Господи, да откройте же глаза. Ребенок вызывает полицию, а когда вы приезжаете, всё обставляют так, чтобы вы не смогли с ней поговорить. Зейн под лестницей, весь избитый, переломанный, с сотрясением и порванными связками. Но вы не видите в этом ничего странного.
– Двое взрослых рассказали одну и ту же версию событий. Люди, которых я хорошо знаю.
– Допустим. Почему вы не взяли показания у мальчика? Не спросили у отца, почему он настаивает на аресте? Наоборот, подыграли ему? Почему ребенка не оставили на ночь в больнице? Не вызвали ни службу по делам несовершеннолетних, ни адвоката – никого! Просто отправили мальчика за решетку. Отец заявил, что парень под кайфом – однако, судя по анализам, он был чист. Вы что, даже не взглянули на результаты токсикологии?!
Ли выдернул еще один лист из папки и швырнул на стол.
– Как стеклышко! – Он схватил одну из бумаг и потряс ею. – Вот что произошло в тот вечер, по словам Бритт. Читайте. Наслаждайтесь.
– Господи, я знаю Грэма двадцать лет, а Элайзу – и того больше. Я обедал в их доме. Часто бывал у них, и клянусь, не видел ни единого признака!
– Читайте.
Закончив изучать бумаги, Бост встал и отвернулся к окну.
– Я ведь поверил ему… Вас там не было, вы их не видели. Если бы вы сутки назад попросили назвать идеальную семью, я бы указал на Бигелоу.
Он провел рукой по волосам.
– Да и остальные тоже. Господи, Ли, они повторяли одну и ту же историю, слово в слово. Хотя теперь, если подумать, я вижу мелкие несостыковки. Грэм все время твердил, что гордится Зейном, но тот, мол, в последние дни совсем отбился от рук. Учится из-под палки, потому что сдуру решил стать профессиональным бейсболистом. Отказывается помогать по дому, постоянно огрызается на мать. Это мелочи, Ли, просто у вас нет своих детей. От них вечно ждешь подвоха, особенно от подростков.
Он повернулся обратно.
– Элайза – президент родительского комитета. Она здесь почти королева.