Причем она не потрудилась упомянуть свое главное сокровище.
– Знаешь, Элайза, кажется, ты кое-что забыла. Еще у тебя двое детей.
– Я никогда их не хотела, – отмахнулась та, как от старой тряпки. – Я выполнила свою часть сделки. Родила наследников. Справилась идеально. У них было все хорошо – дорогая одежда, отличная школа. Уроки танцев для девочки, спорт для мальчика. Музыка для обоих, хотя Зейн оказался полным бездарем. Здоровое питание, дисциплина, учеба и время на отдых.
Оказывается, изумлению не может быть предела.
– Так они – часть вашего договора?!
– Как наша семья выглядела бы без детей? Мужчина вроде Грэма должен поддерживать статус.
– То есть они были нужны исключительно для статуса? И тебе без разницы, что твой муж бьет Зейна?
– Если ребенок грубит, его наказывают. Тем более он давно взрослый.
– То есть, по сути, тебе на него плевать.
– Его отправили бы учиться в хороший университет. Выучился бы на врача, добился бы многого в жизни. А что теперь? – Она безразлично пожала плечами. – Понятия не имею, что насчет него решит Грэм. Мы пока это не обсуждали.
– Вы с Грэмом больше ничего не будете решать. Дети теперь со мной.
– Не смеши меня. Какой судья отберет детей у родителей нашего статуса и положения?
– Любой. У вас больше нет ни статуса, ни положения. В полиции все про вас известно.
– Слова подростков против наших.
– А еще показания сотрудников отеля, куда вы отвезли Зейна после того, как Грэм его избил. Об этом ты не подумала, правда? – добавила Эмили, увидев испуг в глазах сестры. – Не учла, что ваше вранье может в один прекрасный день аукнуться? И много других доказательств, но о них пусть лучше рассказывает полиция и твой адвокат, кем бы он ни был. У тебя есть шанс пойти на сделку и снять с себя часть обвинений. В любом случае, когда дело дойдет до суда, я буду среди тех, кто дает показания против вас с Грэмом.
Лицо у Элайзы под синяками вспыхнуло.
– Ты всегда была сучкой и мне завидовала. Теперь радуешься. Потому что я красивее тебя, успешнее и вышла замуж за врача!
– Нет, Элайза, на самом деле я никогда тебе не завидовала, и мне ни капельки тебя не жалко. Я пришла лишь затем, чтобы убедить сказать правду, пойти на сделку и скостить несколько лет срока. А теперь… Мне без разницы. Не буду желать удачи, сестренка. – Эмили встала. – Потому что мне плевать, что с тобой будет.
Заметив на лице сестры страх, она склонила голову.
– Интересно, вы с Грэмом договаривались о том, что будете делать в случае такого исхода? Вы хоть думали, что когда-нибудь все рухнет и придет час расплаты?
Эмили пожала плечами.
– Он-то наверняка думал.
Она повернулась к двери и занесла руку, чтобы постучать.
– Позвони адвокату!
Эмили оглянулась.
– Какому?
– Тому, которого нашла. Я хочу, чтобы у меня был свой.
– Хорошо, Элайза. Позвоню. Но это последнее, что я для тебя сделаю.
Эмили постучала в дверь и вышла, не оглядываясь.
Все процедуры заняли немало времени, но Ли был рад помучить Грэма ожиданием. Окружной прокурор требовал оставить того под стражей, отказав в праве освобождения под залог, в качестве весомого аргумента ссылаясь на двух несовершеннолетних, получивших травмы и находящихся в потенциальной опасности.
Помогло и вмешательство Тома Боста.
Так Ли выиграл немного времени, чтобы новый адвокат Элайзы Бигелоу ознакомился с делом и убедил ее пойти на сделку.
Когда он соизволил начать допрос, интуиция подсказывала, что все уже хорошо. Еще она подсказывала, что Бигелоу, скорее всего, не до конца откровенен со своим адвокатом.
Ли включил диктофон и сел.
– Все вопросы адресуйте мне, – сказал адвокат.
– Конечно. Как, возможно, вам известно, миссис Бигелоу обратилась к другому специалисту. Я только что разговаривал с ней и с ее новым адвокатом. Она сдала вас, Бигелоу. Пошла на сделку.
– Супруги не могут свидетельствовать…
– Не в этом случае, – перебил Ли. – Речь о планировании и совершении преступлений сообща. Миссис Бигелоу решила смягчить себе наказание. Ее можно понять.
Грэм что-то зашептал адвокату.
– Мистер Бигелоу хотел бы поговорить с супругой.
– Обсудите этот вопрос с ее адвокатом и начальником исправительной женской колонии Северной Каролины, куда миссис Бигелоу отправят на ближайшие пять-десять лет. Ей могли бы дать и меньше, от трех до пяти, если бы она не соврала, отправив тяжело раненного сына за решетку. И если бы не удерживала силой несовершеннолетнюю дочь, пока муж колол ей наркотик, чтобы девочка не могла дать показания. Это значительно осложняет дело. Что до вашего клиента, – продолжал Ли, открывая папку, – ему светит максимальный срок.