— Как ты смеешь так старшину обзывать?! — гневно спросил Якубенко, как только снял с Захарова шлем и груза.
Тот только промычал что-то и загородил мешок.
— Это еще что ты приволок?
Якубенко брезгливо поморщился и шагнул к мешку.
Но Захаров не ответил, он быстро сбросил с ног водолазные калоши, схватил ношу и побежал на судно. За его плечами из мешковины торчал наружу какой-то зубчатый сучок.
— Сумасшедший, рубаху скинь! — крикнул ему Якубенко.
Но Захаров еще быстрей побежал, оставляя на палубе мокрые большие следы, похожие на медвежьи.
Вечером Захаров не пришел в кубрик. Он сидел в своей каюте и, когда Якубенко постучал к нему, даже не отозвался.
А рано утром, еще до снятия судна с якоря, Захаров стал носить с берега ракушки, песок и водоросли. Много раз он черпал морскую воду, стараясь заодно поддеть ведром медуз и рыбьих мальков.
А во время обеда он вдруг попросил у кока, вместо жареной, сырую рыбу и унес ее в каюту.
— Зачем ему сырая? — удивились в кубрике.
Из каюты Захарова слышался громкий плеск и укоризненный голос:
— Ну, ну, не привередничай!
— Кого ты там купаешь? — спросил Гераськин.
Захаров не ответил. И плеска больше не стало, его заглушило треньканье Захарова на балалайке.
— Нет, ребята, — сказал Гераськин, — тут дело нечисто. Пойду узнаю, кого он там прячет.
Захаров был в каюте. Гераськин постучал, но ответа не последовало. Гераськин умел подражать чужим голосам. Он снова постучал и басом строго, как командир судна, сказал:
— Товарищ Захаров, немедленно откройте мне!
— Есть! — ответил Захаров и огкрыл.
Через несколько минут Гераськин выскочил из каюты и взлохмаченный влетел в кубрик.
— Ну что, узнал?
— Факт! — засмеялся Гераськин. — Он, правда, меня из каюты вытолкал, но всё-таки я кое-что успел разглядеть.
— А что? — спросили товарищи.
Гераськин оглянулся по сторонам и страшным голосом сказал:
— Понимаешь, гляжу, а на его кровати кто-то лежит, одеялом накрыт, и плещется. А на подушке зеленые волосы раскиданы.
— Водоросли, — сказал один из команды.
— Так. А под одеялом?
— Русалка.
— Откуда же русалка? — насмешливо сказал боцман. — Насколько мне известно из сказок, русалки в море не живут, они в реках водятся.
— Так она с Днепра приплыла, — засмеялся Гераськин.
— Говори уж.
* * *Судно «Красный моряк» прибыло в Севастополь.
Команда была отпущена на берег.
Захаров самым последним сошел с корабля. На плече он нес железный обрез — корабельную лохань. Она была покрыта брезентом. И никто, кроме вахтенного и командира, не видел, что у него спрятано в лохани и куда он с нею направился.
А Захаров вышел на площадь, спросил, где находится институт рыбоведения, и сел в трамвай. В лохани что-то хлюпало, вода расплескивалась, растекалась по полу, подмачивая летние туфли пассажиров. Пассажиры запротестовали, и кондуктор высадил Захарова из вагона.
Он вышел, опустил лоханку на мостовую и поднял брезент.
Воды оставалось на донышке. Всю расплескала привередливая пленница.
Захаров заторопился и сел в следующий трамвай.
Кондуктор прокричал: «Институт рыбоведения!», и Захаров уже хотел поднять лохань на плечо, когда сосед его, маленький благообразный старичок с черным зонтиком, приподнял шляпу и сказал:
— Извиняюсь, молодой человек, что вы изволите везти в вашем железном сосуде?
— Лисицу, — проворчал Захаров.
— Лисичку? — заинтересовался старичок. — Чрезвычайно любопытно, чрезвычайно. Разрешите взглянуть.
Старичок сунул зонтик подмышку, надел пенсне, наклонился и приподнял краешек брезента, но брезентовая покрышка вдруг вырвалась из его рук, взметнулась кверху и ударила старичка по носу. Пенсне упало на пол и разлетелось в кусочки.
Старичок вскрикнул и схватился за осиротевшую переносицу.
— В этой лохани, — сказал Захаров, — находится редкий морской рыбозверь. Я должен немедленно отнести его в институт.
— Если этот зверь действительно представляет научную ценность, — сказал старичок, — то несите его в институт. И я пойду с вами.
— Пожалуйста, — сказал Захаров.
В это время из аллеи соседнего сада донеслись звуки гитары и песня «Залив Донегал».
Захаров узнал и песню и голос. Поспешно взвалив на плечи лохань, он сказал старичку:
— Ну, пошли.
Песня оборвалась. Гераськин, Якубенко и еще несколько водолазов вышли из сада и, увидев Захарова, закричали:
— Эй ты, рыбовед, куда отправился?!