— Куда столько?
— Пригодятся, — отвечает нам старшина, — может быть, еще и нехватит.
— Да что мы, в водопад полезем?
— Не в водопад, а в такое место, куда не ходил еще ни один водолаз.
Больше старшина ничего не сказал, и мы сели в самолеты.
Посадили нас на истребители, хотя время было и невоенное. Оделись мы в зимние шубы, а стоял апрель месяц, шапки, башлыки и очки надели. Парашюты взяли.
Я сел в кабину истребителя, к меня привязали ремнями к сиденью. Водолазные рубахи тоже со мной. А товарищи мои на других самолетах. Здорово мчались. Только одни толчки вперед чувствовали, да концы башлыка у меня трепетали, как плавники черноморской скумбрии, когда за нею гонится дельфин.
Захотелось мне, по водолазной привычке, взглянуть на грунт под ногами, нагнул голову за борт, а ее ветром так рвануло, что чуть было не оторвало совсем, еле выхватил из-за борта. Сразу присмирел. Шею потом два дня поворачивать не мог.
Лечу и думаю: «Куда же мы летим? Что там за место особенное, в которое мы еще не спускались? Водолазы мы бывалые. Десятки пар брезентовых рукавиц стер я о стальные тросы, ржавое железо и валуны под водой. Не один пуд морских ракушек, креветок и речных улиток раздавил свинцовыми подметками. Двенадцать лет уже работаю водолазом и за эти годы, кажется, немало испытал.
Спускался я в темные отсеки затонувших кораблей, где мог заблудиться, сломать ногу, убиться в провалах угольных бункеров, разрезать и придавить воздушный шланг среди толстого рваного железа.
Корабли эти лежали иногда на предельных морских глубинах, где врачи разрешали оставаться только пятнадцать, двадцать минут и подниматься с грунта два с половиной часа, чтобы от резкой перемены давления не случилась кессонная болезнь.
Спускался, например, в грязь, возле Старого Петергофа, где надо было найти трубу, проложенную еще в прошлом столетии. Лягушек там было — тьма. Жили они, и никто их не тревожил, а я вот залез.
Водолазная помпа подавала мне воздух от подножья мраморной богини — статуи фонтана, а я неподалеку ввинчивался в жидкий грунт этого заросшего озера-болота. Лягушки прыгали и кричали так оглушительно возле шлема, что я сам чуть не заквакал. Влезал в болото — и надо мной смыкалась густая туча тины, грязи до тех пор, пока не нащупал подметкой старый железный трубопровод. Застропил трубу, и меня потянули наверх.
Сам я вылезти уже не мог. Чуть шланг и сигнал не оборвали, пока вытаскивали. Когда подняли, был я похож на огромную лягушку.
Спускался однажды в старый заводский колодец с запутанными узкими ходами, который водолазы называют „кофейником“. Чистил его и чуть в нем не остался.
Но нигде и никогда ни мне. ни товарищам не требовалось столько водолазных рубах для работы, сколько мы везли теперь. Что же это нас ожидало?»
И пока я так размышлял, сидя в кабине, самолет вдруг как ухнет вниз метров на пятьдесят, между каких-то гор. У меня и дух захватило, слова выговорить не мог. Потом выровнялся, опять хорошо стало, я даже запел.
Но вот самолет снова стал падать на крыло, и я увидел верхушку горы, а на ней стоит торчком что-то вроде стрекозиного хвоста. Покатился я на бок. Кажется мне, что падает самолет, уцепиться не за что, за собственную шубу ухватился.
Потом мы сели, и начал самолет подпрыгивать на земле. Наконец остановился.
Расстегнули на мне ремни, и вывалился я из кабины, как куль гвоздей.
Встретили нас рабочие-нефтяники и колхозники, целая делегация, подбежали, подхватили, посадили на легковые машины и сразу повезли.
— Давно ждем вас, товарищи, — говорят.
Вдыхаем мы острый сладковато-душный воздух и видим похожие на темные портовые краны высокие вышки. Стоят они и беспрерывно качают нефть. В этих богатейших промыслах нефти было огромное количество.
А возле вышек темнеют, поблескивая, как гутаперча, озера. Нефть, которую качают вышки, наполняет их до краев. Эти необыкновенные озера называют «амбарами». Миллионы рублей стоят.
Тут же на горах суетились рабочие, сооружая огромный трубопровод, по которому нефть отсюда должна побежать на нефтеперегонные заводы. Нефтепровод еще не достроили, а в одном из «амбаров» случилась авария, образовались трещины.
Это был самый большой амбар.
Нефть пробила в нем стенку и покатилась с гор, угрожая сжечь внизу колхозные поля. Еще издали мы раз глядели там темно-зеленые квадраты риса и светло-зеленые всходы кукурузы Колхозники боролись с нефтью, преграждали ей на склонах путь камнями и глиной, но это мало помогало.
Нам надо было срочно заделать трещины в большом «амбаре». К нашему приезду на его берегу уже построили пристань: забили в грунт жерди и положили на них доски. Мы наскоро сколотили и установили до самого дна амбара деревянные трапы для спусков.