— Но ведь никто не видел следа торпед?
— Никто не видел.
— Может, прошляпила вахта?
— Никак нет. Уверен в своих подчиненных, да и в себе. Не было следа.
— Что же это значит? — задумался Фельдман. — Может, какие-то торпеды у фашистов появились особые?.. Бесследные… Но еще непонятнее другое. Зачем лодке понадобилось атаковать малый охотник? Ведь та же торпеда, пожалуй, дороже, чем цель. По-моему, это просто беспрецедентно. Не так ли? — обратился он ко мне.
Да, я тоже прежде не слышал о случаях применения торпедного оружия по столь малоразмерным целям. Но тем не менее все говорило о том, что фашисты почему-то пошли на это. Через несколько дней появилось и, так сказать, вещественное доказательство: у поднятого на стенку для ремонта «МО-304» в разорванной взрывом носовой части был найден кусок вражеской торпеды.
А еще несколько дней спустя, 28 июля, нападению вражеской субмарины подвергся еще один малый охотник — «МО-107» старшего лейтенанта Е. П. Курочкина. К счастью, этот катер после взрыва тоже остался на плаву, и его удалось привести в Койвисто. Но теперь-то стало совершенно ясно, что фашистские подводники ведут охоту за нашими катерами. А кроме того, что на вооружении немецких лодок действительно появились новые торпеды На «МО-107» следа их тоже не видели.
Пришлось особо проинструктировать всех командиров кораблей, несущих дозоры, о важности особой бдительности, необходимости держать в постоянной готовности к немедленному применению противолодочные средства.
Несмотря на все эти предостережения, один из катеров мы все-таки вскоре потеряли. 30 июля фашистской подводной лодке удалось потопить малый охотник «MO-105». Но дорого обошелся врагу этот успех.
Сразу же, как стало известно о гибели малого охотника, на поиск подводной лодки из Койвисто вышел «МО-103» под командованием старшего лейтенанта А П. Коленко. Поиск был произведен энергично, активно. А тут еще помогли моряки с катера-дымзавесчика, который находился в атом же районе. На нем заметили силуэт вражеской субмарины, шедшей под водой, и указали направление на нее.
Вскоре удалось установить гидроакустический контакт с подводной лодкой, а затем Коленко точно вывел катер на цель и первой же серией глубинных бомб накрыл ее. Для надежности было сделано еще два захода, сброшены еще две серии «глубинок». На поверхность воды стали всплывать матрасы, подушки и другие предметы. А затем показалось шесть голов. В спасательных жилетах, подняв руки, плавали гитлеровские подводники. Их подняли на борт катера и доставили в Койвисто.
Я вместе с Н. Э. Фельдманом встречал «МО-103». Тут же, на пирсе, Коленко, коротко доложив об атаке, сообщил, что среди взятых в плен фашистов — командир подводной лодки. Это было весьма интересно, ведь командир мог сообщить ценные сведения.
Фашистов повели в здание штаба бригады. Жалкое зрелище представляли собой они. Мокрые, грязные, с ног до головы в соляре. Гитлеровцы были потрясены случившимся, шли опустив головы. Один то и дело закатывался в истерическом хохоте, но никто из остальных и но пытался хоть как-то его поддержать и успокоить… Колоритную эту картину дополнял тот факт, что вдоль всей дороги от пирса до здания штаба стояли аляповатые березовые кресты — здесь в ту пору, когда шли бои под Ленинградом, фашисты хоронили своих вояк. Этим шестерым, выходит, еще повезло.
Пленных пришлось сначала отдать на попечение матроса-санитарки Фроси, которая помогала им отмыться от соляра. А тем временем Фельдман доложил обо всем на ФКП флота. Командующего и начальника штаба на месте не было, они находились на праздничном концерте, ведь на флоте-то был праздник, День ВМФ! Доклад принял начальник оперативного отдела капитан 1 ранга Ю. В. Ладинский.
— Допросите командира лодки, — сказал он, — чтоб доложить командующему уже какие-то подробности.
Нам и самим не терпелось это сделать. В кабинет Фельдмана под конвоем привели высокого холеного немца, который сразу же заявил, что ни на какие вопросы он отвечать не будет. Фашист изо всех сил старался придать своему лицу надменное выражение, но получалось это у него неважно. Тем не менее допрос поначалу не пошел. Мы уж подумывали прекратить это дело, но совершенно неожиданно развязала язык своему подопечному все та же санитарка Фрося. Она сидела рядом с немцем, время от времени заботливо поднося ему под нос ватку с нашатырным спиртом, а тут вдруг не выдержала.
— Ты что ж это, милок, запираешься, — строго сказала она ему. — Я тебя отмывала от соляра? Отмывала. А ты что? Смотри у меня!