— Простите меня, — пробормотал он, заикаясь, — но сегодня после обеда, пока я был на пляже, обчистили…
— Вашу комнату?
— Да… Кто вам сказал?
— Никто… Это так естественно. Что же у вас утащили?
— Ничего ценного, к счастью. Печатку, портсигар и коробку с мылом. Негодяи не заметили ни моих часов, ни булавок… Однако, они все перевернули.
— В особенности в багаже вашего утопленника?
— Да… А это откуда вам известно?
— С вами есть карандаш и бумага?
— Да.
— Напишите такую депешу: «Гамбург. Шасба-авеню, Чикаго.
Согласны ли вы на комиссию трети цены бриллиантов, уворованных в тысяча девятьсот восьмом году, если я их найду? Морис Люрси. Гильнек. Франция».
— Ну?
— И отнесите на телеграф.
— Но…
— Немедленно!.. И без гримас. Мисс на нас смотрит, ведь она не посвящена… Идите же!
Морис повиновался, ничего не понимая. Сдал телеграмму и вернулся. Эвелина ждала его на берегу в шотландском плаще.
— Мисс Эдит такая зябкая, — сказала Эвелина Морису. — Она тянет в салоне чай с ромом, или, вернее, ром с чаем. Но все же она может прийти и помешать. Итак, скорее садитесь и не прерывайте меня. Письмо на булыжнике… А знаете, мне кажется, оно вас отлично устроит! Я с утра весь день думаю о нем, чтобы разгадать. Но это будет потруднее шарад. Сначала мне показалось, что текст поставлен наобум — какой попало, а что существенное в цифрах… Я всячески нанизывала их и тасовала, но без всякого результата… Представьте, голова разболелась! Я начинала уже думать, что я вовсе не так ловко разбираюсь в криптографии, как я воображала, и хотела уже все бросить, как мне пришло в голову, что, может быть, цифры содержат в себе ключ к письму. Исписала несколько листов бумаги и, наконец, нашла. Заметьте, всего сорок слов, а самая большая цифра — тридцать семь. Слагаемые вовсе не слагаемые. Одиннадцать чисел означают слова, на которые нужно обратить внимание из всей кучи… Сначала я перенумеровала слова до самого конца, а потом — в обратном смысле…
Записка писана по-французски. Расположим слова и цифры так:
Если же выделить слова, которые указаны цифрами сложения, начавши с ряда налево—37, 34 и т. п., и если их расставить в противоположном порядке, то получим:
Или дословно, со знаками препинания:
— «Добрый! Будь сегодня вечером, девять Колоний. Доставь тюки Гамбург — или берегись!
Стой!
З.»
Морис смотрел на Эвелину во все глаза… а девушка продолжала давать объяснения странной записки своим детским голосом… Он пробормотал:
— Да… действительно, получается смысл, но… — Подождите… тут вмешивается случай. Если бы я не была американкой, я бы дольше билась над разгадкой… Вы знаете, что папа отправил меня во Францию только четыре года назад… Понятно ли вам это?.. так я вам должна сказать, что перед моим отъездом в Чикаго обокрали одного еврея по фамилии Гамбург, богатого ювелира, который много лет был поставщиком нашего дома… У него пропало бриллиантов на пять миллионов. Кто украл?.. Неизвестно… Не могли узнать. Арестовали несколько типов… Только один был осужден, но без больших улик, и сослан в каторжные работы на пять лет. Это был француз Луи Бон; значит, надо читать не «добрый», а «Бон»… итак, пять лет прошло, и он должен был быть выпущен недавно на свободу… Но вы поняли, наконец?
— Боже мой! Ведь это он утонул! Булыжник был, очевидно, брошен по его адресу сообщниками! — вскричал Морис.
— Совершенно верно. Бон спрятал бриллианты еще до ареста, а отбыв каторжные работы, пожелал воспользоваться камнями для себя одного. Соучастники сердятся и угрожают, если он не поделится с ними…
— Но что значит «девять Колоний»?
— «Девять»? Девять часов. После слова «Колоний» стоит выноска в скобках: «Стой»… Поезд или змеевик, как выражаются здесь, потому что дорога узкоколейная, делает всего одну остановку, прежде чем присоединиться к главной линии… Не видали ли вы у этой станции отвратительного домишка?
— Как же! Там трактирчик: «Буфет Колоний».
— Ну, вот!.. «Буфет Колоний»… Но авторы письма скоро узнали, — может быть, через несколько минут после того, как бросили булыжник, — что Луи Бона больше нет в живых… И они обыскали его вещи и ваши сегодня после обеда, утащив кое-какие пустяки для отвода глаз, чтобы их приняли за простых воров.
— Конечно, им хотелось найти письмо и унести его!