— Но ведь был послан товарищ, чтобы встретить его в нью-йоркском порту?!
— Был послан, но напрасно он писал в воздухе указательным пальцем букву «З». Никто не откликнулся. Прошло четыре месяца. Ясно, что Бон захотел нас обокрасть. Никаких известий о нем. Я приказал искать его. Следы его найдены были в Париже, и недавно мне было сообщено, что эта каналья под вымышленным именем поселилась на этом пляже… Вот почему я всех вас созвал… Но он утонул — черт бы его взял! — и отчета от него мы теперь не добьемся.
— Как он утонул?
— Катаясь на лодке… Полиция перерыла его чемоданы и ничего не открыла…
— И я ничего не выудил! Сегодня я рылся, как крот — ровно ничего! Ни письма мосье Вернье, ни камня! — сказал итальянец.
— Бриэлло тоже ничего не нашел. Это надо было предвидеть. Нет других указаний, кроме нескольких местечек в письмах Бона.
— Каких? — спросил голос француза, по-видимому, из Марселя.
— Очень немногих. Например: «Бриллианты? Наверное они в безопасном месте». «Надо бы, чтобы их полюбили рыбы».
И еще вот клочок: «Я спрятал их в удивительном городе… в тот город никто не вхож… сам Господь стережет их».
— А я нашел пожелтевшую бумажонку в одном старом его пиджаке, — сказал Бриэлло. — Но синьор Мак Зидлей, наш уважаемый президент, говорит, что находка не имеет смысла.
Английский голос проговорил:
— Черт ее знает, может быть, и имеет смысл, да я ничего не понимаю. Судите сами: «Д. А. Римская дорога. II. Во время отлива столб сейчас направо». Какое это имеет отношение к бриллиантам?
Морис, стоя у окна, испытывал такое чувство, какое бывает в кошмаре. Спит он, или это действительность? Он даже ущипнул себя.
Раздались негодующие голоса.
— Бон был порядочным негодяем Кто, как не товарищи, доставил ему деньги на путешествие в Америку и ввел его к ювелиру в качестве секретаря? Кто услаждал горечь его заточения? А он чем отплатил?
Острый голосок пронизал шум:
— Ясно только одно. У Бона должны были быть в чемодане какие-нибудь бумаги с описанием, где спрятаны бриллианты. Ведь это был мелочный господин, настоящий бюрократ. Не могу поверить, чтобы он был такой подлец, как вы его себе представляете. На всякий случай, он что-нибудь да оставил же. Если Бриэлло ничего не нашел в багаже Бона, то потому, что мальчишка, который живет в номере, уже раньше обшарил чемодан.
— Возможно. Но в таком случае, у него великолепная осведомленность.
— В том-то и несчастье наше!
— Так не начать ли нам с него? Как вы думаете?
Голос внезапно смолк ввиду жеста, сделанного одним из собеседников — и вдруг все бросились к окну. Свет луны отбросил тень головы Мориса на поперечные перекладины ставней…
Они могли видеть, как он быстро спустился с крыши.
Внизу ощупью он нашел свой мотоциклет.
Увы, приехав, он забыл приспособить приводной ремень!
Все же он вскочил в седло и полетел, а шайка с проклятиями ринулась вниз по лестнице.
Морис перебирал ногами, колеса вязли в грязи, и он принужден был соскочить под тень дерева — потому что луна все ярче и ярче освещала поле — и стал приспособлять ремень.
Юноша торопился, пальцы его скользили, терялись драгоценные минуты.
Потом он опять вскочил на мотоциклет и помчался.
Однако, он мог слышать, что за ним тоже мчится автомобиль.
Морис въехал на вершину холма.
Туча закрыла луну. Мелькали кучи камней, уродливые яблони, и мотоциклет летел вниз. Дух захватывало. Это было падением в бездну. А позади ревел автомобиль.
Тяжелой машине стоило только налететь и ударить в мотоциклет сзади. Но Морис обладал настоящим физическим мужеством. И этот сумасшедший бег во мраке ночи походил на какое-то состязание; самообладание спортсмена не покидало Мориса. Маленький, коренастый металлический бычок, на котором он сидит, сумеет ли опередить это чудовище? Наконец, достаточно будет, если автомобиль не нагонит мотоциклет. Вдруг прекратилась правильность взрывов… Тщетно Морис, взвинчивал рукоятку контакта; мотоциклет стал заикаться, как телеграф Морзе.