Но мы приближались к берегам Америки, через день-другой нам предстояло спуститься с гор Северо-Атлантического хребта и через разлом Атлантис просочиться в Саргассово море, поэтому надо было думать о том, не пора ли осуществить задачу, ради которой, собственно говоря, и затеяно все это небезопасное плавание.
— ...А как происходит торпедирование? — поинтересовался я как-то у Лячина. — С какого расстояния мы можем поразить противника?
— Да хоть с пятидесяти километров! Сегодняшние торпеды — это ведь совсем не те, что применялись во Вторую мировую войну и имели дальность хода от двенадцати до двадцати двух кабельтовых, то есть от двух до четырех километров (1 кабельтов = 0,1 морской мили = 185, 2 м. Прим. авт.). Из-за небольшой скорости подводных лодок, бывших не в состоянии гоняться за уходящими от них надводными кораблями, существенным фактором тогда был момент обнаружения судна противника, с которым желательно было встретиться на небольшом удалении да еще и на носовых курсовых углах. Чтобы провести результативную атаку, писал в своей книге «Победа под водой» американский офицер-подводник Уильям Холмс, командир подводной лодки с момента обнаружения судна противника должен действовать быстро и точно, иначе лодка окажется за кормой противника, и тогда неприятельский корабль, как и возможность желанной победы, пройдут мимо. Если судно обнаружено, когда его корпус скрыт за горизонтом, а над поверхностью моря едва-едва виднеются лишь верхушки мачт (а подводные лодки тогда большей частью плавали в надводном положении и только ненадолго «ныряли» по мере надобности под воду), первой задачей командира является определение направления движения цели. Обычно, говорит он, это можно быстро сделать, взяв курс прямо на цель и наблюдая в течение нескольких минут, как изменяется пеленг на нее — вправо или влево. Установив таким образом общее направление движения, подводная лодка, приведя цель на траверз, ложится на курс сближения с целью, при этом курсовой угол должен быть равным девяноста градусам. Этим курсом лодка идет несколько минут, пока не прояснится обстановка. Если расстояние до судна-цели уменьшилось так, что стал виден его корпус, можно определить курсовой угол цели. После этого, решив простую тригонометрическую задачу, можно определить курс цели. Затем достаточно пару раз ввести в торпедный автомат стрельбы пеленг и расстояние до судна-цели — и можно будет определить его скорость. После этого командир может уточнить курс сближения с целью и скорость, обеспечивающие выход на позицию атаки без излишней затраты энергии аккумуляторной батареи. Если после нескольких минут хода на максимальной скорости подводная лодка окажется впереди цели, вполне вероятно, что она сможет занять позицию для атаки. Если же цель окажется впереди подводной лодки, а расстояние до цели будет значительно превосходить максимальную дальность хода торпеды, положение безнадежно, судно уйдет целым и невредимым, даже не подозревая, что за ним следила подводная лодка... Так что, как видишь, для того чтобы воевать под водой, раньше требовались весьма и весьма немалые способности. И при всем при этом, командиры некоторых подлодок умудрялись делать буквально чудеса. Тот же наш Маринеско, например, на своей С-13. Или вот пятисот тонная германская «U-9», которая 22 сентября 1914 года в течение часа пятнадцати минут потопила сразу три британских броненосных крейсера — «Кресси», «Абукир» и «Хог». Британия при этом потеряла больше людей, чем при Трафальгарском сражении — полторы тысячи человек! Всего же за время Первой мировой войны Германия потопила более пяти тысяч восьмисот судов, хотя надо признать, что ее действия носили большей частью пиратский характер. Уже к концу Второй мировой на подводных лодках появилась масса всевозможных усовершенствований. Они стали заряжать аккумуляторные батареи, не всплывая. Акустические торпеды стали сами наводиться на шум винтов цели. Увеличилась разрушительная мощность оружия, скрытность, дальность действия, субмарины обрели ночное зрение с помощью радаров, а также подводное чутье благодаря гидролокаторам-сонарам. Они научились пеленговать не только неприятельские радиопередатчики, но и лучи его радиолокаторов.
— А почему на «Толедо» столько времени не слышат нашего присутствия?
— Ну помнишь, я тебе как-то рассказывал о теплых и холодных слоях, которые влияют на скорость прохождения звука в воде? Так вот, американцы идут под самой поверхностью, в теплом слое воды. Я тебе объяснял тогда, что морские глубины очень неоднородны, и в океане выделяются отчетливые слои, каждый из которых отличается особой температурой, концентрацией солей и звукопроходимостью. Подводным лодкам, находящимся в разных слоях, труднее заметить друг друга. Звук как бы отражается от зеркала, которое может быть более или менее прозрачным, в зависимости от изменения температуры. Если точно выбрать место и глубину, то можно надежно спрятаться за таким «зеркалом» и стать практически невидимым для остального мира. Границу между слоями воды — эту самую поверхность «зеркала» — американцы называют «термоклин», а мы — горизонтом слоя скачка. Американские подлодки любят находиться в верхних, более теплых слоях воды, где их собственный незначительный шум поглощается акустическим фоном перемешивающейся воды. Мы же все время удерживаемся в нижнем слое, оставаясь по другую сторону «зеркала», что делает нас практически невидимыми для сонаров «Толедо» и локаторов сопровождающего ее эсминца.
— И мы могли бы ее отсюда торпедировать?
— В любую минуту.
— Так почему же мы этого не делаем?
— Видишь ли, я не хочу уподобляться той же «U-9» и топить кого-то исподтишка. Задача ведь не в том, чтобы просто удовлетворить свое чувство мести, пустив из-за угла торпеду, так что никто и не поймет, что произошло. Я хочу, чтобы они видели, КТО ИМЕННО приводит в действие исполнение приговора. А для этого, как ты понимаешь, нужен соответствующий момент. Завтра мы входим в зону, где встречается сразу несколько подводных течений, благодаря чему образуется не одно, а несколько таких вот «зеркал», о которых я тебе только что рассказывал. Это дает нам возможность почти вплотную приблизиться к «Толедо», оставаясь при этом до последней минуты незамеченными. Я хочу, чтобы у них как можно шире открылись глаза от осознания происходящего. И чтобы они при этом успели прохрипеть сообщение об охватившем их ужасе на главную базу Атлантического флота США в Норфолке. Или же — прямо в Пентагон. Или в Белый дом. А еще лучше — всему миру...