Когда рекламные ролики сменились новостной программой, Полундра пересел поближе к телевизору и прибавил звук. Он стал внимательно вслушиваться в то, что говорилось с экрана, а потом вдруг буквально прирос к нему, слушал, стараясь не пропустить ни единого слова.
– А ну-ка тихо! – вдруг крикнул кто-то из присутствующих офицеров, также уловивший, что передают что-то экстраординарное. – Гляньте, вон что случилось…
Остальные офицеры в изумлении затихли, уставившись в телевизор. Там всем хорошо знакомый диктор скорбным тоном вещал:
– … Количество погибших устанавливается. В настоящее время квадрат гибели судов прочесывается кораблями береговой охраны и вертолетами. Удалось найти и поднять на поверхность обгоревшие тела троих рабочих, опознать которых пока не представляется возможным…
– Да что стряслось-то? – тихо переспрашивали офицеры друг друга.
– Авария в Каспийском море возле острова Чечень, – отвечал слушавший новостную программу с самого начала Полундра. – Сторожевой катер, трубоукладчик, вспомогательный сухогруз – все пошло ко дну, все на них погибли…
Офицеры потрясенно молчали, не отрывая глаз от экрана. А там возникла смоделированная на компьютере картинка: сторожевой катер слегка покачивается на волнах, вдруг в его носовой части вспыхивает взрыв, разверзается огромная пробоина, и в одно мгновение катер уходит под воду.
– Во дают художники! – воскликнул один из офицеров, глядя на экран. – Да сторожевик при такой пробоине в носовой части останется еще целый час на плаву! Как же тогда с него люди не спаслись?..
– Да это они от балды нарисовали, – отозвался, не отрывая глаз от телеэкрана, Полундра. – Что там на самом деле произошло, пока толком никто не знает. С кораблей же никто не уцелел…
Вслед за гибнущим сторожевым катером тем временем в телевизоре появилась постно официальная физиономия начальника центра общественных связей Управления ФСБ по Дагестану.
– Создана правительственная комиссия по расследованию трагического происшествия, – уныло и на одной ноте бубнил в телекамеру офицер ФСБ. – Подозрения о теракте пока никак не подтверждаются. Независимые эксперты склоняются к версии о возможности чисто технической неисправности и рокового стечения обстоятельств. Расследование этого инцидента продолжается. Командование Каспийской военной флотилии и Управление ФСБ по Дагестану сделают все для выяснения истинных причин происшедшего.
Офицеры внимательно слушали выступление чекиста, и на лицах их было написано нетерпение и даже разочарование, сведений о случившейся катастрофе им было явно недостаточно.
Поняв, что информационная часть сюжета об этой аварии окончена и начались непременные в таких случаях зачитывания телеграмм соболезнования семьям погибших и заверения высокопоставленных чиновников в том, что причины трагедии будут непременно расследованы и обнародованы, офицеры заговорили громко и возбужденно. Всем им не терпелось высказаться по поводу услышанного.
– Ничего себе, хороша техническая неисправность! – возбужденно говорил капитан третьего ранга с жестким, угловатым и изрезанным преждевременными морщинами лицом. – И это что же, у двух судов сразу? Так, что в одно мгновение ко дну пошли…
– Да ну, чушь какая-то! – вторили ему. – Младенцу ясно, что здесь что-то не так…
– Эти чекисты всегда врут! – сказал убежденно молодой капитан-лейтенант.
– Как в советские времена привыкли врать и умалчивать о причинах катастрофы, так врут и умалчивают до сих пор. Многолетняя привычка, никуда не денешься…
– Слушайте, морской трубоукладчик – это ведь огромное судно, – заметил, оборачиваясь к своим друзьям, Полундра. – Чтобы его потопить, нужна торпеда или ракета! Или, по крайней мере, мощная магнитная мина. Ее должен установить водолаз-диверсант со спецоборудованием…
– Вот именно! Это они загнули, насчет технической неисправности… Здесь определенно пахнет терактом.
– Технических неисправностей с такими последствиями не бывает!
– А вы слышали? – продолжал Полундра. – Там они говорили, что лица рабочих обожжены до неузнаваемости…
– Верно! – согласился капитан третьего ранга. – Значит, там пожар был.
– Да откуда ж ему там взяться, пожару? – воскликнул, возбуждаясь в свою очередь, Полундра. – Это же не танкеры! Топлива на таких судах обычно не слишком много, разольется по поверхности, так и не успеет загореться…
– Ну правильно! – согласились с ним. – Это значит, взрыв был такой силы, что топливный бак разорвало, горючее разом вылилось и загорелось.
– Да откуда он мог взяться, этот взрыв? – теряя терпение, воскликнул Серега Павлов. – Если горючее вылилось, значит, взорвалось у топливных баков. А что там могло быть, на трубоукладчике-то? Сварочный аппарат, что ли? Или запас цемента?
– Вот именно! – вторил ему молоденький капитан-лейтенант. – На сторожевике, по крайней мере, вооружение есть. Да и то… Крупнокалиберных снарядов там нет, только пулеметы. Не патроны же будут взрываться?..
– Верно!
Раздался звонок во входную дверь. Офицеры умолкли. Каждый из них подумал, что это пришла за кем-нибудь из присутствующих жена, чтобы проводить своего супруга домой.
Хозяин дома пошел открывать.
На пороге квартиры стоял вестовой матрос. При виде Полундры он вытянулся в струнку, лихо отдал честь и доложил:
– Товарищ старший лейтенант, вас срочно вызывают в штаб соединения!
На волевом, немного угрюмом лице Полундры не отразилось ни удивления, ни недовольства столь неожиданным и неурочным вызовом к начальству. Он быстро надел китель и, потихоньку подозвав к себе старшего из офицеров, капитана третьего ранга, попросил его не засиживаться, увести по домам всех друзей, потому что ребенку пора спать. После этого он вместе с вестовым вышел из дома.
ГЛАВА 3
Иранский порт Пехлеви, названный в честь Реза-шаха Пехлеви, был древним, маленьким городком.
Как порт на южном побережье Каспийского моря, он имел огромное стратегическое значение. Здесь дислоцировались основные силы иранской военной флотилии на Каспийском море, соответственно, неподалеку от города на побережье была построена самая мощная в регионе военно-морская база Исламской Республики Иран. Торговый порт Пехлеви также играл важную роль в экономике страны. Однако лишь несколько улиц города в районе порта и некоторые кварталы на окраине были застроены зданиями европейского типа, только там имелись широкие дороги, по которым мчались дорогие машины, только там было чисто и сравнительно красиво. Дальше же, за узкой полосой богатых кварталов города, начинались районы бедноты, где жили все эти многочисленные толпы рабочих пищевых заводов, портовых служащих, рыбаков, каждый день выходивших на своих утлых лодочках в море и выловленной рыбой торговавших на рынке, земледельцев, доставлявших в Пехлеви хлеб и фрукты.
Одно из высотных зданий из стекла и бетона было огорожено от остального мира несколькими рядами заборов из колючей проволоки. У ворот стояли стражи иранской революции в полной боевой экипировке, в касках, бронежилетах и с автоматами. У каждого, кто решался приблизиться к воротам на автомашине и выказывал намерение проехать на огороженную территорию поближе к высотному зданию, один из часовых долго и придирчиво просматривал документы. Второй в это время сидел в пуленепробиваемой будке с узкими прорезями-бойницами и держал подъехавшую машину на прицеле.
Никаких табличек, никаких надписей ни на арабском, ни на фарси, государственном языке Ирана, ни тем более на английском не было видно ни на воротах, ни на крыше, ни на фасаде этого многоэтажного сверхохраняемого здания. Тем не менее каждый мальчишка в Пехлеви знал, что здесь помещается подразделение иранских специальных служб, занимающихся северо-восточной частью страны, а в особенности побережьем Каспийского моря.
Интерьер просторного кабинета на двенадцатом этаже здания был также выполнен в совершенно европейской манере. Большой и широкий письменный стол, на котором в числе прочего находился неплохой компьютер, мягкие удобные кресла. Тихо и мерно гудел кондиционер, создавая приятную после уличного пекла прохладу, широкие окна были тщательно занавешены, чтобы предохранить от проникновения снаружи жара и зноя. Комната освещалась мягким электрическим светом, лившимся откуда-то с потолка. На стене огромный портрет аятоллы Хомейни, первого лидера Исламской Республики Иран, благообразного белобородого старца в синем халате и черной чалме, с твердым, как сталь, и жестким взглядом.