— Господа! — обратился Шепке к посетителям. — Я прошу вас поприветствовать героя Кригсмарине Хельмута Ройтера! Кавалера рыцарского креста! Это выдающийся подводник, настоящий морской волк и просто хороший парень!
— Отставить!! — зашипел на него Кречмер и дернул за полу кителя. — Не хватает нам еще тут привлекать к себе внимание подобными выходками!
— Нет, Отто! — отвел его руку уже изрядно захмелевший Шепке. — Героев нужно знать в лицо!!! — Несколько офицеров действительно лениво похлопали в ладоши, но вскоре вернулись к своим прежним делам. Они и сами были героями — эка невидаль! А разве в отпуске в Париже в Рождество бывают другие? Только штабные крысы — но те не в счет, а этот парень с крестом — ну да, свое дело знает. Но, по совести сказать, эти подводники уже всех достали! Чем они лучше нас, тех же асов Люфтваффе? Или вы думаете, что зенитные батареи в Лондоне заряжены конфетти? А знаете ли вы, уважаемые морские волки, как это бывает, когда засорялся песчаной пылью воздушный фильтр танкового двигателя, а эти «томми» лупят по вас прямой наводкой? А зажаренных заживо товарищей из танка не вытаскивали? То есть в буквальном смысле, совсем зажаренных, с корочкой, как вот эта баранья нога? Так что герои — не герои — это к господину Геббельсу. У нас с жизнью и смертью другие счеты. Мы живы, и мы в Париже! Гип-гип ура!!!
Примерно так выражались настроения офицерского корпуса ресторана «Эспадрон», выходящего окнами на place Vendome, чего нельзя было сказать о представительницах прекрасного пола. Шепке сделал свое черное дело. Две из них оказались журналистками из «Тагеблатт», тотчас поспешили воспользоваться полученным шансом. Сказать, что Кречмер был зол как черт, — ничего не сказать. Уж про его-то нелюбовь к прессе ходили легенды. Сейчас он как раз переживал последствия очередной атаки берлинских издателей, требовавших от него написать книгу вроде приновской. Кречмер только что не кусался, когда пару дней назад пришел прямой приказ из ставки Дёница. Это очень озадачило бедного Отто, но приказа ПАПЫ (!) он ослушаться не мог. А «муки творчества» были очень тягостны прусскому морскому офицеру, каковым был Кречмер. Это артистичному Шепке и сентиментальному Ройтеру нравится такое внимание. Другое дело Кречмер. И он не нашел ничего лучше, как искать убежище от этих назойливых журналисток у Бахуса, и через некоторое время был таков, что Ройтер и Шепке просто переносили его из ресторана в ресторан, как грузчики в Гамбурге таскают мешки с желтоватым тростниковым кубинским сахаром.
Девушки-корреспондентки оказались очень милы и общительны. Пожалуй, даже чересчур общительны. Шепке удалось очаровать их с первых слов. Ну да он не был бы Шепке в таком случае. Конечно же, они договорились дать эксклюзивное интервью. И прямо сейчас, в номере наверху. Ночной Париж в окне!.. Мы живы, и мы герои! Гарсон! Пять, нет, шесть шампанского нам в номер!..
* * *Казалось, прошло несколько секунд полной отключки. Ройтер стал слышать звуки. Это были звуки утра. В ванной лилась вода, по комнате расхаживал Шепке и пинал разбросанные вещи.
— Здрасте! Ерш вашу насрать!
— Что было… — прохрипел Ройтер.
— Знаете, герр лейтенант, БЫЛО ВСЕ!!! — Шепке хохотнул.
— Чё такое? Ничего не помню… — Ройтер обхватил голову руками и стал растирать виски. Впечатление было такое, что внутри черепа было набито мясо, а не мозги. Обычное парное мясо. Или как будто задница втиснута в череп. Причем, заметим, чужая задница. Он попытался принять вертикальное положение. Его повело, он боком сполз с дивана на пол.
— Ну, вы, батенька, и нарезались…
В дверь постучали. Мальчик принес конверт. «Для господина Ройтера!»
— Пусть положит на столик, — проговорил Ройтер, пытаясь встать на четвереньки. Ноги слушались очень плохо. — Дать суда… — Хельмут потянулся за конвертом, столик опрокинулся, и на ковер высыпались фотографии.
— Ого! — только и вырвалось у Шепке.
И было с чего. На снимках была запечатлена вчерашняя оргия. Одно фото было особенно примечательно. На нем был изображен убийца английских эсминцев собственной персоной, на плечах у которого сидела одна из вчерашних девиц и хохоча лила тонкой струйкой шампанское себе на ляжку, это шампанское самозабвенно слизывал герой Кригсмарине. Единственное, что было на девице из одежды — фуражка Ройтера.