Следующие пять минут Ромига действовал как умелая и заботливая нянька. Снял с сонного Семёныча верхнюю одежду, ботинки, уложил на диван, укрыл пледом. Вот только выражение лица нава не вписывалось в образ няньки. И уши: то принимающие нормальную форму, то вновь заострявшиеся.
"С фото на сегодня придётся завязать. Досадно, если он придёт часа через два. Но если это тот, про кого я думаю, будет скоро". Ромига заварил себе чаю, уселся в кресло, закинул длинные ноги на стол и стал ждать, похрустывая пряниками. После второго по счёту хмыкнул и тщательно закрыл себя от магического сканирования.
Задумался: "А ведь я чуял, что-то будет. Очень не хотел отпускать чела домой. Когда понял: нет, не останется, подсунул трость, с которой он при мне ни разу не ходил. Ух ты, как интересно! Я тоже поучаствовал в строительстве геомантского портала? А похоже!"
Вообще, "совместное творчество" у них с Семёнычем случалось часто. Сплошь и рядом горе-геоманты осознавали, что наворотили, задним числом.
Например, нав был уверен: их первый совместный аркан на удачную учёбу по-прежнему не завершён. В узоре не хватает нескольких узелков, завяжутся они в будущем. Когда и как, пока не видел. Главная причина держать чела под контролем, не отдавать даже своим! Сдувать пылинки, даже если захочется убить. Ромига не исключал, что последний узел окажется именно такой: смерть старика. Знал, огорчится подобному раскладу, но рука не дрогнет. Вздохнул, глядя на мирно посапывающего Семёныча: "А в лучшем случае, есть у тебя ещё лет десять-двадцать. Как невыносимо мало отмерил вам Спящий!"
Нав пережил уже несколько поколений младших рас. Провожал за грань возлюбленных, друзей, товарищей по совместным проектам. Отчего вдруг накатила такая тоска? Незнакомое, мутное, вязкое, тягучее ощущение бессмысленности всего вообще. Сам не рад был, что связался с этим челом и магией мира: "Связал себя, буквально..."
А ещё, несмотря на эрлийские стимуляторы и крепчайший чай, Ромига мучительно хотел спать: "Когда ж ты явишься, любитель разгуливать с ножичком по подворотням?"
Нав разозлился, и злость потеснила тоску, вернула рабочий настрой. Старательно, буквально по секундам, Ромига принялся восстанавливать в памяти свои мысли, ощущения, действия перед уходом старика домой. В очередной раз попробовал соотнести свой опыт с тем, что читал в библиотеке Цитадели. И внезапно увидел, нашёл, зацепил ускользавшую связь между теорией и практикой. Понял, как сделать шаг вперёд: не первый, не последний, маленький очередной шаг. Улыбнулся победно, отхлебнул остывшего чаю, закусил пряником. Сонливость и хандра разом развеялись.
Прикинул, какими изменениями в комнате сможет отправить пустую чашку со стола в раковину. Левитировать её туда или отнести руками выходило проще, но в данном случае, не важно: "Сейчас попробую... А, нет, буду гостя встречать".
Почуял зарождающийся портал на доли секунды раньше и немного иначе, чем привык. А вот кто выйдет из портала, угадал чисто дедуктивным методом:
-- Идальга, как поживает юный чуд? Ты оставил несчастного ребёнка одного в наших тёмных, страшных, ужасных Подвалах?
Гость, если и удивился присутствию другого нава, не подал виду. Заскользил по комнате, осматривая фото на одной стене, полочки с сувенирами на другой, стеклянный шкаф со старинной фототехникой, спящего Семёныча, соплеменника в кресле. В отличие от Ромиги, он явно не привык -- или не считал нужным -- скрывать неповторимую пластику и стремительность движений, свойственную их расе. В остальном двое тёмных были очень похожи: лица, фигуры, манера одеваться. Все навы, на взгляд постороннего, будто горошины из одного стручка. Впрочем, Идальга, дознаватель Тёмного Двора, выглядел старше Ромиги.
Этот нав слыл в Тайном Городе (и даже среди своих) одиозной личностью. Умело поддерживал репутацию безбашенного маньяка, способного чисто ради развлечения затащить к себе в Подвалы и замучить до смерти любого разумного, оставаясь неуловимым и безнаказанным. Исключение делал лишь для соплеменников, но чёрная кровь на нём тоже была. Кровь и смерть. Однажды, давно, Ордену удалось добиться казни нава за нарушение Кодекса. Идальга был тем, кто привёл приговор в исполнение. Говорили, именно тогда дознаватель не то, чтобы тронулся умом, но стал смотреть на многие вещи чересчур своеобразно. В том числе, на рыжих мальчиков. Это не мешало Идальге отлично справляться со служебными обязанностями, а Ромиге дружить с "чокнутым навом". Хотя дружба их иногда закладывала крутые виражи.