-- Идальга? Вот скажи, почему каждый раз, когда я собираюсь спокойно выспаться в этом доме, тут же валишься ты. Как драконий помёт на голову! -- Ромига, а это был именно он, пригладил взъерошенные со сна волосы.
-- Не каждый, а всего второй. Может, третий, -- рассмеялся дознаватель, хлопая бывшего ученика по плечу.
Ромига разглядел второго гостя.
-- А ты же вроде в Италии...
-- Был, -- весело отозвался Альега.
-- Там я его и встретил, -- Идальга уверенно прошёл в гостиную, сел на диван.
Сквозь прикрытые шторы пробивались лучики полуденного солнца, почти такого же яркого, как во Флоренции. В комнате было прохладно, сухо, чисто, но как-то не по-жилому. Чувствовалось, что хозяин дома наведывается сюда лишь изредка.
-- Между прочим, мог бы вина предложить, -- хмыкнул дознаватель.
-- Так вы же со своим пришли! Альега, у тебя слишком мало энергии, чтобы спрятать от меня бутылку под мороком. Раскупоривай давай.
-- А в твоём баре ничего интересного? -- прищурился Идальга. -- Если помнишь, я предпочитаю итальянцам -- французов.
-- Посмотри сам. Всё на прежних местах, -- Ромига, устроившись в кресле, украдкой зевнул. Задумчиво перевёл взгляд с одного гостя на другого. -- Что случилось-то? Вы же не просто так забежали вина выпить. Портал был дальний. Значит, по делу.
Идальга открыл резной шкаф, в котором магически поддерживалась нужная температура. Отыскал своё любимое вино, призвал бокалы. Альега, налив себе и Ромиге из флорентийской бутылки, начал рассказ издалека: с попытки отравления и последующего допроса отравителя. Ромига слушал хмуро, а когда Идальга покачал в воздухе тем самым флаконом, не сдержал ругательства.
-- Тебе это знакомо, -- тут же с усмешкой заключил дознаватель.
Альега вскинул бровь и прекратил рассказ, глядя на Ромигу. Тот нахмурился ещё сильнее, явно смущенный:
-- Я делал этот яд. Вот конкретно, этот.
-- И как он попал к челам? -- Идальга передал флакон Ромиге.
Ромига глотнул вина, поморщился.
-- Самым идиотским способом, какой только можно придумать. Меня здесь не было пару месяцев, голем разрядился: я как-то недосмотрел. Вернулся в дом -- просто подзарядил его. Спустя неделю обнаружил, что кое-какие вещи из кабинета пропали. В том числе, шкатулка с моей старой коллекцией ядов. А генетический материал голем к тому времени основательно вычистил. Времени на расследование тоже не было, отложил на потом. Хорошо, там все яды, кроме этого, -- Ромига сердито встряхнул злополучный флакон, -- были человские. По всему миру собирал образцы. Некоторые довольно редкие. Кстати, этот пузырёк -- единственный неподписанный. Видимо, сначала проверили, потом продали.
-- Ну ты и... -- Альега расхохотался, не закончив фразу.
-- Суслик, -- фыркнул дознаватель. -- Ладно, здесь есть еда? Раз уж разобрались с тем, кто раздает на сторону мои яды, можно приятно провести время.
Ромига сверкнул на сородичей бедовым, весёлым взглядом:
-- Вообще, вы очень вовремя пришли. Вчера закончил одно интересное дельце, сегодня собирался вернуться в Цитадель. Самое время для небольшой пирушки.
-- Кому в Цитадель, а кому обратно во Флоренцию, жариться, -- вздохнул Альега. Отставил пустой бокал, встал с кресла, гибко потянулся. Поддёрнул чересчур свободные брюки. -- Ромига, дай шило.
-- Зачем тебе?
-- Дырку в поясе проковырять.
-- Материализуй, -- фыркнул хозяин дома.
-- У меня же почти нет энергии, -- пожал плечами нав и недоумённо уставился на давящегося от хохота Идальгу.
Ромига тоже удивлённо вскинул брови, и тогда дознаватель, материализуя на ладони тонкое черное шило, подмигнул Альеге:
-- У Ромиги шило не извлекается.
-- Даже твоими методами? Ты пробовал? -- округлил глаза Альега.
Идальга кивнул. Ромига несколько мгновений напряжённо молчал, силился сочинить достойный ответ ехидным собратьям.
-- Он не пробовал. Он очень даже старался. Но нет, не извлекается!
Дружный хохот -- уже втроём.
Навы смеялись так заразительно, что тот, кому они снились, тоже улыбнулся. Бахрома пледа защекотала нос и щёку. Семёныч заворочался, приоткрыл один глаз -- увидел сидящего за столом Ромигу. Нав сосредоточенно грыз пряник и читал какую-то распечатку, время от времени чиркая по ней остро заточенным карандашом. Первая мысль фотографа: "Эх, жаль, красивый кадр пропадает". Потом пробудившееся чутьё доложило, что, кроме него и Ромиги, в лаборатории никого. Идальга ушёл, старика это откровенно порадовало.
Все навы были ему интересны и симпатичны, как ни странно. И в общем, и по отдельности. Но такой, чьё присутствие не тяготило ни при каких обстоятельствах, всего один. Ещё наполовину в объятиях дремоты, Семёныч смотрел на ученика и думал, что даже среди людей -- челов, как говорят Ромигины соплеменники -- мало с кем ощущал такое родство. "Любопытно, насколько это взаимно?" Человек почему-то вспомнил пёструю кошку Муську, которая целое деревенское лето души не чаяла в его пятилетней дочери. Пела песенки, приносила мышей, пыталась воспитывать, будто своего котёнка. Вздохнул...