Ромига не понимал, что с этим делать. Стиснув зубы, беспрекословно слушался приказов старшего. Работал в архиве, в лаборатории. Ассистировал во время допросов и экспериментов над пленными. И даже сородичу было почти невозможно уловить его эмоции: эхо эмоций "объектов", плюс много-много истинно навской ярости. А густые волосы надёжно прикрывали кончики ушей.
Находиться рядом с наставником в свободное время -- тоже приказ, хотя раньше это было просто жизнью. Вот Ромига привычно забегает на кухню, где дознаватель готовит шуркь, один из вкуснейших в Цитадели. Молодой нав хватает кусочек мяса с разделочной доски, кидает в рот. Облизывается с весёлой ухмылкой, почти как прежде:
-- Вкусно!
-- Эй, погоди, пока заправлю в котёл, -- Идальга улыбается в ответ, и тут же откладывает стряпню.
Полшага, и он рядом. Шёпот аркана. Одна ладонь мягко скользит по спине, другая по животу и груди Ромиги. Снизу вверх, неторопливо, с лёгким нажимом. Потоки энергии пронизывают тело. Ромига блаженно щурит глаза, тянется, только что не мурчит от удовольствия... Вздрагивает, каменеет, лицо коверкает гримаса. Хриплый, перехваченный голос:
-- Не трогай меня!
Шаг, разворот. Тьма потекла из сжатых кулаков, сгустилась в два чёрных клинка.
-- Ромига?
Клинки исчезают, нав рывком пододвигает стул, почти падает на него, роняет руки между колен, волосы скрывают низко склонённое лицо:
-- Не могу! Ты меня вот этими пальцами за сердце хватал и кишки вытягивал, а теперь гладишь. Всё внутри сжимается, и рассудок отказывает. Не прикасайся ко мне, Идальга! А то не знаю, что я сделаю. С тобой или с собой, как получится...
Идальга держит паузу, ждёт, что ещё скажет помощник, но Ромига молчит. Дознаватель пожимает плечами и продолжает, как ни в чём не бывало, готовить шуркь.
Несколько минут тишины, собраться с силами и мыслями.
-- Идальга, я тебя очень прошу, отпусти меня обратно в арнат. Я не хочу учиться у тебя. Я не могу с тобой работать. Мне даже находиться рядом с тобой тошно. А уж заходить в помещение для допросов...
-- В таком раздрае точно не отпущу. Успокоишься немного, тогда обсудим наши дальнейшие планы. Пока освобождаю тебя от всей работы, кроме архивной. Недели за две приведёшь в порядок все записи?
-- А ты дашь мне снадобье, которое первый раз было в кружке? Сам бы смешал, да не разобрал рецептуру на вкус.
-- Для чего?
На вопросы, заданные в таком тоне, Ромига за годы ученичества привык отвечать быстро и точно.
-- Чтобы противоположные желания не рвали меня на части. А то я вообще перестал понимать, чего хочу. Эмоции мешают думать, будто я чел какой-нибудь. Не представлял даже, что такое может быть.
Дознаватель вздохнул, поморщился:
-- Ничего удивительного, первый в жизни серьёзный шок.
-- Идальга, зачем ты со мной такое сделал?
-- Могу ответить, но предупреждаю, это будет моё "зачем". Тебе оно, в лучшем случае, бесполезно. Уверен, что хочешь знать?
До сей поры любознательность Ромиги не ведала границ.
-- Нет. Я сейчас мало в чём уверен, но это мне не любопытно -- совсем. Странно даже...
Старший нав хмыкнул:
-- На мой взгляд, ничего странного, очень здраво. Могу посоветовать: придумай, создай, а лучше, просто вспомни своё "зачем".
-- Что значит, вспомни?
-- Ромига, я наблюдал авантюрные твои поступки, но не видел бессмысленных. Предполагаю: когда ты старательно нарывался на неприятности, твоё "зачем" у тебя уже было. Мало того, мне кажется, ты что-то нашёл: перед тем, как потерял сознание. Вспомни, чему ты тогда улыбался?
-- Тому же, чему прочие твои "объекты"? -- брезгливо скривил губы Ромига.
-- Нет. На внешние раздражители ты уже слабо реагировал. Это было что-то твоё.
Ещё один тоскливый вздох:
-- Не помню. Или не понимаю. Потому прошу того зелья, успокоиться и разобраться.
-- Зелья не дам. Готов помочь справиться с эмоциями. Единственное условие: не хватайся за катаны и не наворачивай на себя сто слоёв защиты, когда я к тебе прикасаюсь.
-- Говорил же, не могу! Да и что ты сделаешь? Воспоминания и память тела никуда не денутся.