С печатью на лбу мне будет сложнее скрываться.
— Гонец Антон Викторов.
— Подьячий Разбойного Приказа Иван Максимов.
Я честно попытался отказаться в рамках правил, спросив, почему бы хозяину постоялого двора не обратится к местному губному старосте. Выяснилось, что обокрали не самого Афанасия, а одного из его клиентов. И ладно бы — просто клиента. Обокрали царского гонца. И ладно бы — просто обокрали…
Украли письмо.
Не зря гонец бледный, как вампир, и хлебает воду чарками, не пьянея. Потерянное письмо — равно отрубленная голова. А вот так. Афанасию голову, конечно, не отрубят, но неприятностей он огребет по самые не балуйся. И получит неиллюзорный шанс познакомиться с просторами Сибири, где медведей и лосей много, а с постоялыми дворами беда. Лосям и медведям они ни к чему.
— Антон? — вопросительно протянул руку гонец, предлагая перейти на неофициальное обращение.
— Иван, — я пожал руку, — Где украли?
— Да вот здесь, в горнице…
Гонец Антон решил, что до Азова, куда следовал его путь, еще две недели пути, и задержка в самом начале на часок не помешает…
Так. Стоп. Непонятно. Что можно делать «часок» в комнате на втором этаже постоялого двора, если ты — гонец? Поесть? Можно на яме, там кормят гонцов. Поспать? Часок? Еле отъехав от Москвы? Выпить? Если просто попить — так для этого не нужно не то, что снимать комнату, в постоялый двор заходить, колодцы на каждом шагу. А если выпить… Я с сомнением поглядел на гонца. На алкаша, который без выпивки не может, вроде не похож. И то, что он скоро добьет жбан, стоящий на столе — не показатель, нервничает человек. Нас учили опознавать «горьких пьяниц», он на них не похож. И как стимулятор — тоже навряд ли, от Москвы всего тридцать-сорок верст, не успел бы так устать…
Хм.
— А вы, гонцы, в дороге водку пьете?
— Конечно. Без нее не продержишься.
Ну да, водка здесь идет как стимулятор… Жаль, хорошая была бы версия: мне вспомнился тот, другой гонец, который выпил в кабаке. Мне почему-то показалось, что он — фальшивка, ненастоящий гонец и именно он украл письмо.
— Так все же — зачем тебе понадобилось на постоялый двор?
Гонец замялся.
В общем, как оказалось — шурши ля фам. Гонец Антон оказался тем еще Елисеем, и тайком встречался с девицей из купеческой семьи. «Девицей», разумеется, только по мнению родителей — после общения с гонцом она ею стопроцентно не была. Влюбленные, узнав, что Антона отправляют в дальний путь, решили оторваться напоследок и девица, что-то соврав родителям, уже ждала его в Подоле, с собственным подолом, находящимся на плечах. Фигурально выражаясь.
Подружка гонца к похищению никак не была причастна: когда он обнаружил пропажу — через часок, ага — она все еще была в комнате и из одежды на ней были только браслеты. Сумку прятать было негде.
— Кто входил в комнату?
— Я, Тоне… моя любимая… И всё.
— А Афанасий?
— Нет. Он сразу сказал, что след нельзя затоптать.
Отлично. Попробуем. Я скинул с плеча мешок. Я ж, по легенде, в Тулу еду, а так далеко и без вещей — подозрительно. Вот я мешок для прикрытия и собрал. Удачно, потому что в него, кроме одежды «Герасима», накладной бороды и грима, я положил еще и сыскные принадлежности. Даже набор для снятия отпечатков. Хотя его все же лучше выкинуть нахрен — кто, кроме подьячего Викентия им пользоваться будет? Подозрительно. А с другой стороны — те, кто знает, что это за коробочка, знают и меня в лицо.
Попробуем для начала Голубую Свечу…
Я опустился на колени.
Вроде бы прошло не так и много времени, следы ауры от ног не должны затереться. Жаль, что я так и не выучил Следовое Слово, но, будем пользоваться тем, что есть.
Ччерт!
Хотел поджечь свечу Огненным Словом, а вместо этого задел ее пальцем и сбил. Свеча покатилась по полу — и закатилась под кровать. Гонец с интересом смотрел на происходящее с табурета, явно считая, что так и выглядит сыскной ритуал.
Я полез за свечой — и застрял, распластавшись на полу. Рукав за что-то зацепился и ни туда ни сюда. Обозлившись, я дернулся — и освободился. Ценой дырки в рукаве кафтана. А продавец уверял, что ему сносу нет…
Достав, наконец, свечу, я поставил ее на пол, потянулся поджечь… и снова сбил. Свеча снова закатилась под кровать.
Так. Что-то не так. Я в жизни не был таким неуклюжим. Что происходит, чё…?
Я зажал рот ладонью.
Похоже, я уже дочертыхался. А ведь знал же, знал, что нельзя произносить это слово, особенно на эмоциях.