Я не ответил. Я все еще переваривал мысль о том, что я — какая-то пешка в игре каких-то неизвестных космических сущностей. Пешка, имеющая какую-то задачу, которая мне неизвестна и не факт, что мне понравится или совпадет с моими планами.
Мерзкое чувство собственного бессилия.
А с другой стороны…
Мы еще побарахтаемся! Я никаких Задач не помню, ни на какие задания не соглашался, значит — имею полное право послать их туда, где не светит солнце! Что они мне сделают за невыполнение Задачи?
— А что случалось с теми, кто не выполнял свою Задачу?
— Не знаю, — зябко поежилась бесовка, — Они никогда не возвращались, чтобы это рассказать.
Блин.
Нет, все-таки — пошли они все! У меня своя задача, мне тут с собственным происхождением разобраться бы. Может, в нем, кстати, как раз и обнаружится ключ к неизвестной мне — и неизвестно, существующей ли вообще — задачи моего появления в этом мире.
Как хорошо было героям боярок — они о таких вещах не задумывались. У них — плюшки и гарем, а у меня…
Плюшки и гарем.
Правда, плюшки несколько зачерствевшие, да и с гаремом проблемы — в нем четыре девушки, которые… Вернее, три девушки и тетя, которая явно не девушка. Так.
Мне вдруг вспомнились слова монаха, отца Агафона. Он наговорил много, но мне вспомнились те, что про «путешествие с четырьмя девицами». Тетя Анфия — не девица, а монах был человеком чересчур прозорливым, чтобы это не понять. Значит…
— Дита, а ты давно за нами идешь?
— С этого вашего… С Подола.
— А ты, случайно… не девственница?
— Дурак! — крикнула бесовка, чуть покраснев, — Для чего, по-твоему, я тело хочу?!
Так в моем гареме оказалось пополнение.
Глава 39
Дальнейший путь до Мангазеи был откровенно скучным.
Если от Москвы до Урала — примерно половина нашего пути — постоянно встречались если не города, то городки, если не городки, то села, если не села, то хотя бы разбойники на дорогу вылезали, то от Урала до Мангазеи — три города крестом, да две деревни пестом. На точно такое же расстояние. Нет, постоялые дворы встречались с прежней регулярностью, стоит только солнцу начать клониться к закату, как уже точно знаешь — скоро возле дороги встретится постоялый двор, с мощным забором, узкими окнами-бойницами, похожий на небольшую крепость. Свидетельство того, что здесь, вообще-то не так давно, по историческим меркам, меньше стал лет назад, гремели бои между русскими, решившими сделать Сибирь своею, и татарами, полагавшими, что «это наша корова, и мы ее доим». Местные жители вносили свою лепту, нападая и на тех и на других, мол, старик-шаман сказал мне, твой черед, не трусь, сынок.
Потом, правда, татар прогнали, местные, остяки, вогулы, юраки (вообще не знаю, кто это такие), разобрались, что русские хотят всего лишь мирно покупать шкурки и больше ничем не интересуются, после чего дружно заняли их сторону. Правда, русские считали, что местные платят ясак — налог шкурками — но, так как за ясак они получали железные товары, ножи, топоры, иголки, то местные решили, что эти странные русские просто называют ясаком торговлю. Недовольны были только бывшие вожди племен и татары, но их мнения никто не спрашивал. Так что ни на нас, ни на постоялые дворы, где мы ночевали — никто ни разу не напал. Самое значительное происшествие за месяц пути по Сибири — на дорогу из лесу вышел лось. Постоял задумчиво, мы постояли, на него посмотрели, потом сохатый развернулся и ушел обратно. Ну, еще вдалеке между деревьями пробегали волки куда-то по своим волчьим делам, может, на вызов спешили, санитары в серых халатах, в общем, мы их не заинтересовали.
Возле острогов и около постоялых дворов виднелись крестьянские поля — в конце концов, не тащить же продукты через всю Русь? — и я даже задумывался, как можно было убедить крестьян перебраться в откровенно неуютную Сибирь. Потом, правда, увидел у них холопские клейма и вопрос отпал. Их тоже никто не спрашивал.
В Сургуте нас неожиданно догнала газета. Да-да, на Руси была газета! Я помню, что первую газету завел аж Петр Первый, в следующем веке, но здешняя Русь плевать хотела кто, что и где завел и здесь была своя периодическая печать!
Названия газета не имела, все равно одна-единственная, с другими не спутаешь, да и называлась не «газетой», а «вестями», но, как говорится, роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть как. Писались в ней исключительно новости, то бишь, то где произошло. Сначала по миру, потом — на Руси, ну а потом, я так понимаю, если место оставалось — про всякие мелкие события, вроде крокодилов, выползших из реки и пожравших случайных прохожих. Шучу, про крокодилов здесь не писали, откуда они на Руси.