Мне показалось, что смысл в его словах есть. Бесконечно бегать и драться с демонами не хотелось. Появится сейчас несколько летающих монстров или десяток-другой козлоногих и нам конец. Запасы сил, опять же, не бесконечные. Даже если у Паука крови отхлебнуть, хватит на ещё одно или несколько сражений. А что дальше?
– Кстати, прикройся, – мне на плечо упала съёмная часть багровой тоги.
Удивительно, насколько быстро человек способен отбросить все принятые в нормальном обществе устои. Сидя на вершине каменного выступа, успел совсем позабыть о собственной ногате. Паук начал спускаться, больше ничего не говоря.
Кажется этот опытный конторовец увидел во мне лидера, способного избавить его от вечных мук. Хотя, если задуматься, других вариантов у него просто не было. Нужно по возможности использовать его опыт, чтобы избегать глупых ошибок.
После его ухода расслабиться уже не получилось. Мысли крутились вокруг идеи о создании небольшого анклава на этой земле. Если получится, можно будет и не совсем отмороженных грешников, вроде Леры, принимать к себе, чтобы не стоять небольшой группой против сотен местных.
Звучало это неплохо, вот только реализация пока не обрела чётких очертаний в голове. Помог незваный гость, появившийся вскоре. Удалось понять, что это сатир. Он ковылял к скале, подволакивая ногу и опираясь на стандартное для его брата оружие.
Ещё полчаса назад полетел бы вниз и на лету метнул в козлоногого копьё, чтобы пригвоздить к земле, а затем спокойно добить. Сейчас не стал горячиться и тратить энергию. Неспешно спустился вниз. Союзники тоже уже успели заметить приближающегося врага, поэтому Лера сидела у скалы, направив в его сторону трофейное копьё.
– Ничего не делайте, сам разберусь, – сказал спутникам, направляясь к демону.
Подраныш настолько был уверен в безопасности окружающих земель, что полностью сконцентрировался на пути. Заметить меня ему удалось только в тот момент, когда нас разделял десяток шагов. Наконечник моего копья смотрел строго вверх. Попробовал таким образом показать, что первым пока что не собираюсь нападать.
На лице демона отразилась нешуточная умственная деятельность. Вблизи было видно, насколько плохо обстоят дела с его нижними конечностями. Правая нога была явно сломана и окровавлена. Левая тоже повреждено, но не столь критично.
Единственным оружием пришельца было копьё. Если он попытается его применить или хотя бы направить в мою сторону, не останется опоры и демон рухнет на землю. Кажется, враг понимал это и не мог решиться на какие-либо действия.
– Брось копьё, встань на колени и тогда твоё наказание будет не настолько страшным, каким может быть, – прервал молчание сатир.
– Хахахаха, – на меня неожиданно напал смех.
Очень долгое время приходилось держать всё в себе, всё время терпеть боль, сражаться, убегать. Весь негатив хлынул наружу через мой хохот, похожий на начало истерики. Копейщик принял относительно правильное решение. Не стал нападать, находясь в проигрышной позиции, поэтому попробовал запугать, как наверняка поступал прежде с обычными грешными душами.
– Не знаю, есть ли у демонов все те физиологические отверстия, что у человека, но поверь, если продолжишь в том же духе, найду, куда засунуть тебе это копьё, – проговорил, беря себя в руки.
– Уродливый ангелок, ты не сможешь вечно от нас бегать, – с ноткой удивления после моей реакции на его прошлые слова сказал он.
– Сговорились все что ли… где ты увидел ангела, козлина? Я сильно похож на убегающего? – сделал два уверенных шага вперёд.
– Чего ты хочешь? – перешёл к конструктиву калека.
– Если хочешь жить, разворачивайся и иди к своему повелителю. Передай ему, что эта скала и её окрестности теперь моя территория. Если он захочет это обсудить – буду ждать здесь. Если пришлёт шестёрок вроде тебя или Ахерона, убью, а потом приду за ним. Запомнил?
Нехорошо получится, если упомянутого повелителя нет, и никогда не было. Сатир не стал отвечать. Молча развернулся и с завидной для существа с такими травмами заторопился прочь. Мне удалось лишь увидеть на его лице гримасу злости вперемешку с ужасом и удивлением. Уверен, за всю его многовековую жизнь, никто не говорил ему что-то подобное.