– И каков исход дела? – поинтересовался Прист.
– «Эллиндер» оштрафовали на пятнадцать миллионов фунтов.
– А в деле фигурировали члены семьи Эллиндеров?
– Не знаю. У меня тут есть копия судебного протокола, я ее просмотрю и все выясню.
– Хорошо. «Тирамир» нам уже заплатил? – обратился Чарли к Винсенту.
– Вчера мы получили от них транш в сто тысяч фунтов, а в конце месяца они выплатят нам последние двести пятьдесят тысяч.
Общая сумма гонораров от «Тирамир интернешнл» приближалась к миллиону. Весьма неплохая плата за двухлетний труд. Оплату большей части судебных издержек компании «Тирамир» суд возложил на ее бывшего президента, оказавшегося мошенником, но по условиям договора об оказании юридических услуг фирма «Прист энд компани» могла получать свои гонорары от самой «Тирамир». В планы Приста отнюдь не входило пытаться взыскать плату за труды с человека, активы которого спрятаны в офшорах.
– Это все? Я могу идти? – спросила Джорджи.
– Да. Кстати, Джорджи, МакЮэн что-то говорил о поденках.
– При чем здесь поденки?
– Они играют в этом деле какую-то роль. Но пока неясно. Пожалуйста, изучи эту тему в общих чертах.
– Хорошо. Я поняла. – Девушка широко улыбнулась.
Прист подождал, пока она выйдет, после чего тяжело выдохнул из легких воздух, пахнущий спиртным. Я могу ей доверять. Он посмотрел на Окоро, который тоже встал и стоял, сложив руки на груди и нависая над столом.
– Вы уверены, что она разберется?
Прист махнул рукой, словно отметая все сомнения.
– Кто? Джорджи? Не вопрос. Она умница.
– И к тому же хорошенькая.
– Я не замечал.
Окоро усмехнулся:
– Ну, конечно. Так каким будет ваш следующий ход?
Чарли откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. Ему чудилось, что тот медленно кружится.
– Я просто посижу здесь и немного подумаю.
– Отлично. Здравая мысль. А что потом?
Прист на секунду задумался.
– Предположим, МакЮэн говорил правду. Что в таком случае мы имеем? Ко мне приходил ненормальный тип, готовый на крайние меры и полагающий, что в моих руках находится флеш-карта с какими-то данными, характер которых мне неизвестен. Затем этого ненормального типа пытают и убивают, причем жутким способом, от которого веет театральщиной. Спрашивается, почему он был убит?
– Может, потому, что ему не удалось заполучить у вас флешку с этими данными? Или же это было наказание за то, что он вообще ее потерял?
– Обе догадки превосходны, Окоро, но я чувствую, что за всем этим кроется более хитроумный замысел.
– Что вы имеете в виду?
Прист открыл было рот, но вдруг обнаружил, что не в состоянии вымолвить ни слова. Взглянул на свою руку, и ему показалось, что она ему не принадлежит. Началось. Он знал, что Винсент рядом, но фигура нигерийца была нечеткой, размытой. В голове Приста разыгрывался хорошо знакомый ему диалог.
– Ты ее чувствуешь?
– Чувствую что?
– Отрешенность от себя самого, Чарли.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Уиллс.
– Сомневаюсь. Ты мой брат, моя кровь. Когда ты смотришь в зеркало отсутствующим взглядом, я знаю – это не потому, что ты грезишь наяву.
– Это неважно.
– Мы с тобой одинаковые, Чарли. Я знаю, о чем ты думаешь, когда смотришь в зеркало.
– Перестань, Уильям.
– Ты думаешь: кто это на меня из него смотрит, черт возьми?
Прист прекрасно понимал, что именно с ним не так. Большую часть времени он функционировал как нормальный человек, но остальное время его жизни проходило в совершенно ином мире. Когда с ним случались приступы дереализации – проявление диссоциативного расстройства, то восприятие искажалось, и он видел все в искривленном виде и словно сквозь туман. Подобные состояния могли длиться от нескольких секунд до нескольких дней.