Она быстро стала подниматься по Дерибасовской, направляясь в редакцию. Ее изящные серебряные часики, подарок Володи, показали 11 утра. По рассказам Володи Таня знала, что редакционные совещания за час никогда не заканчивались. Значит, совещание еще идет, и если Володя пришел прямо в редакцию, то находится там.
Не думая, что ему скажет (эта мысль была последней в списке того, что ее беспокоило), Таня бежала вверх по Дерибасовской к Горсаду, к зданию бывшей гостиницы, где находилась редакция «Одесских новостей». Дождь стих, но по-прежнему было пасмурно — совсем как на душе у Тани.
Возле входа в бывшую гостиницу стояла толпа. Таня с удивлением замедлила шаг. Народ клубился возле самого входа, что-то тревожно обсуждая. Таня разглядела штыки солдат и сотрудников народной милиции, в новой форме, которые сдерживали толпу. Впрочем, и солдаты, и милиционеры вели себя достаточно мирно и глазели, как заправские зеваки, ведь любопытство всегда было одним из главных качеств одесситов.
Таня подошла ближе. На мостовой, напротив входа, стоял черный автомобиль с номерами Ревкома (когда-то Володя научил ее различать такие номера). Появление начальства не сулило ничего хорошего. Таня затесалась в толпу.
— Грандиозный шухер! Да за такой халамидный швицер, шо ушами сквозь горло повыскакивал, — буйно жестикулируя, говорил лысоватый дядечка. —Я вам за шо скажу: как куры за ощип, но нихто не возьмет того швицера даже за халду на пальте, бо давно вже сделал такие ноги, шо за ваши глаза не доснились! Попомните за мое слово — намотайте за уши!
— Ой, шоб ты был мине здоров, раскудахтался, як химины куры на сносях, — парировал кто-то в толпе. — Тут не за коня в пальте, и не за якись шмутки. За кто ты знаешь, швицер ушастый, кто кому заскочил промеж горла? Возьмут убивцу, не возьмут — слушайте меня сюда: то одно большое ша, як ночь до вечера за слова, шо никогда не выйдут из ихний рот!
— А я за точно говорю — не базар за шару до Привоза! — сердился лысоватый дядечка. — Если поскладывать разницу, за яку дурные вашего отца дети, то я с милую распахнутую душу возьму себе разницу та заеду в Париж! Будут вам тогда кицькины лапы! Говорю за серьезное дело: убивец не якой-нибудь конь в пальте, да не за привозный халамидник, за вошь в ухе задавится! Убивец — фраер за тот, як картина при галстуке! Ни за чего не возьмут!
Услышанное нравилось Тане все меньше и меньше, и она бесцеремонно толкнула лысого дядечку в плечо.
— За что говорите? Что здесь произошло?
— Ой, дамочка, шоб вы были мине здоровы! — Дядечка с удивлением уставился на Таню — похоже, единственного человека в районе Дерибасовской, который ничего не слышал. — Вы мине не за Одессу будете, или как? Бо вся Одесса вже за уши замотала тот шухер, до которого встала наша Дерибасовская! А вы тут смотрите на меня синим глазом — картина маслом!
— Да что здесь произошло?! — Таня стала терять терпение.
— Да фраера одного забили, важного, шо твои шкарпетки! Люди говорили за то, что фраер за газету работал, — важно, со знанием дела пояснил одессит.
Все внутри Тани обмерло, кровь отхлынула от лица, было похоже, что она сейчас упадет. Дядечка даже перепугался.
— Ох, баришня, подвяжите ваше нервы, бо вы мине сейчас за обморок как хлюпнетесь, а упокоительного за здеся нету, или как? Шо ж вы такая синяя, как куры на Привозе? Нельзя быть такой чувствительной, за все душой погружаться!
— Кого убили из редакции? — еле-еле прошептала Таня, чувствуя себя уже не живой.
— Да редахтора ихнего заглавного, так люди за рот сказали! — Одессит с интересом наблюдал за лицом Тани, на которую это известие явно произвело очень большое впечатление.
Не слушая разговорчивого дядкчку дальше, Таня принялась расталкивать всех локтями и пробилась к самым дверям главного входа, где скучали два молоденьких солдата.
— Барышня, куда претесь? Здеся лазить не велено! — Один из них преградил Тане путь.
— Мне нужно пройти в редакцию, — отдышавшись, она пыталась говорить спокойно, — это очень важно. Мне нужно поговорить с Антоном Краснопёровым, главным редактором «Одесских новостей».
— Вже нету твоего Краснопёрова, — хмыкнул солдат, — он за архангелам свои новости рассказывает — за сегодня ночи. Убили его.
— Замолчи рот за ушами, ты, швицер! — Второй солдат ткнул напарника локтем. — Не велено никого пускать, барышня. Следствие работает. Редакция зацеплена. Вон, все на улицу до стоят.
И действительно: проследив за взглядом солдата, Таня в отдалении увидела группу из сотрудников редакции, которые тихонько переговаривались между собой. Володи среди них не было.