— На такие ароматы все кошки с округи сбегутся, — недовольно буркнул Виктор, таща охапку наверх. Хотелось ему побыстрее вернуться в дом, к теплой печке и сытному ужину. К тому же и первачок выдыхался, а этого уж никак допустить было нельзя.
Алексей окинул взглядом погреб. Ей богу, с чувством глубокого удовлетворения, как говорится. Правда, тесновато здесь, не развернешься, но приятная это для глаза теснота: не от того, что копать поленились, а от того, что запасу всякого в избытке.
Блеклый свет лампочки «сорокопятки» отражался в выпуклых боках разнокалиберных банок с вареньями и соленьями, без счета наставленных на широких стенных полках.
С потолка свисали косы чеснока; словно бабьи ноги болтались старые капроновые чулки, набитые желтым ядреным луком; красовалась в своей загородке крупная, отборная картошка. За ящиками с тушенкой да сгущенкой хоронилась ведерная бутыль прозрачного самогона, да еще дюжина поллихровок, заткнутых пластмассовыми пробками, табунилась на неприметной полочке в укромном закутке. Там же, под полочкой маячил объемистый брезентовый мешок.
Да-а, мешочек… Вот его бы понадежнее укрыть, не дай Бог чужой глаз увидит.
Тюрьма! Лучше б и духу его здесь не было.
Знал Алексей: наполнен мешок аккуратными светло-желтыми, похожими на мыло, брикетами. В торце каждого «мыльного» куска имелась небольшое отверстие. Опасное во всех отношениях хранилось тут «мыло».
Недавно, перед самой путиной, стакнулся Витька пьянствовать с геологами.
Самогону перетаскал не меряно, мать уже браниться начала. Когда кончили пить, привез ночью на мотоцикле «подарочек». Алексей увидел — поперхнулся.
— На кой черт взрывчатку приволок?
— Дак ближе к ледоставу можно на озеро съездить, по белорыбицу. Глушить — не сетями полоскать.
— Какую к черту, белорыбицу? Этим бронепоезд можно взорвать! Ты ж в армии служил, понимать должен!
Алексей глянул: в том же мешке и запалы.
— Всю усадьбу, мать твою, на воздух поднять хочешь? А увидят — за это же срок корячится, будь здоров. Дурь перепойная! Вывезти подальше, да закопать!
Но младшой уперся. Если не рыбу глушить, поменять можно на что полезное.
Найдутся желающие. Под ногами, что ли, каждый день валяется? Да за тротил этот самогону сколько перепоено! Стал на своем и ни в какую. Алексей ругался, ругался, да плюнул. Может, и прав младшой, сгодится «мыло».
Отнесли мешок в погреб, прикрыли старым лодочным тентом. Детонаторы Алексей спрятал в доме, в кладовой, вместе с другим охотничьим припасом. Но, видать, в его отсутствие Витька тут свой «порядок» навел. К охоте, что ли, готовился? Вон, на полке, прямо над взрывчаткой, коробки с ружейными патронами. И для карабина «цинк» рядышком зеленеет.
Да он все из кладовки сюда перетащил: и порох, и дробь, и остальные причиндалы!
Ну, деятель! Только отвернись, он — на тебе. Алексей заметил, что среди прочего виднеется и выцветшая парусина свертка, в который он упаковал запалы.
Вот балбес! Не погреб, а диверсия сплошная! Не приведи бог, искра. Ополоумел, что ли, от пьянки совсем? А самогонный аппарат зачем сюда припер? И фляги, в которых мать брагу заваривает?
— Витька, — позвал в сердцах Алексей.
Но ответа не последовало.
Вроде и младше-то всего на три года, а дурак дураком. Алексей еще раз окликнул брата, на тот словно оглох или сквозь землю провалился. Выругавшись, старший шагнул к взрывоопасному скоплению.
В тот самый момент лампочка под потолком мигнула и погасла. Отрубили электроэнергию, дело обычное. В кромешной темноте Алексей споткнулся, взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие. Над ногами забулькало, шибанул в нос запах бензина. Неужели Витька и бачок от лодочного мотора из ижаковской люльки сюда притащил? Нянчить, что ли, балбеса на каждом шагу? Бачок же полный почти. Мало, что вонь в продукты впитается, так будто специально все для пожара заготовил.
Поленился, гад, сарайку открывать. Навалил все сюда, чтоб поскорей обратно да стакана успеть.
Движение Алексея по загроможденному добром погребу произвело эффект слона в посудной лавке. С полок посыпалось, загремело, хрустко звякнула разбившаяся банка. Алексей ударился лбом обо что-то твердое. Из глаз сыпанули искры.
Да будь оно все неладно! Руки-ноги тут поломать? Ориентируясь по памяти, он кое-как отыскал лестницу и поднялся во двор. Виктор покуривал, стоя у крыльца.
— Ты для чего в погреб боеприпасы стаскал? — осведомился старшой. — Нету, что ли, соображения? Ведь загорится — костей не соберем!