Получалось, честное слово, что вошел себе этот миша спокойненько через калитку, а Катька на него и внимания не обратила. Вроде, обычное дело — медведь в гости заглянул. Ерунда какая-то!
Осмотр прилегавшего к теткиному подворью участка улицы ясности также не прибавил. Блестели там сплошь непролазные лужи, на глинистой жиже никаких следов не найдешь.
Была и еще одна странность. Какого шута Катерина в неурочный час вышла из дома и оказалась во дворе? Объяснением могли стать отпечатки щеголеватых полусапожек со скошенными ковбойскими каблуками и замысловатым рисунком на подошве. Такие «мокасины» в поселке не продавались, да и кто их напялил бы в нынешнюю слякоть и бездорожье?
Получалось, что кто-то еще навещал Катерину, возможно, потому она и вышла. Кто же это мог наведаться?
Емельянцев внимательнее всмотрелся в отпечаток ковбойского сапога. И что-то начало припоминаться. Кажется, видел он такую обувку и видел совсем недавно, днем. Где?
В памяти вдруг всплыли грязные узоры, которые оставлял на полу райотдела завуч школы, Григорий Олконтович, явившийся на беседу — пятачки каблуков, а перед ними зигзаги вперемежку с английскими буквами от подошв. Емельянцев тогда, увидев эту грязь, глянул вслед завучу и заметил ковбойские каблуки. Случайное, можно сказать, наблюдение, а пригодилось.
Не иначе, он здесь и побывал. Понятно. Кто ж не в курсе про их с теткой любовь?!
«Вышла, значит, провожать, — подумал Емельянцев. — Но почему и он тут не лежит?
Стояла, вслед глядела? А тут и на тебе!».
— Сашка! — окликнул Емельянцев эксперта-криминалиста, сидевшего на корточках перед паваленной изгородью. — Слышь, иди сюда!
— Чего еще — нехотя отозвался эксперт, — но подошел.
— Как ты думаешь, это что такое? — оперуполномоченый ткнул пальцем себе под ноги, в желтое пятно света, падавшего от фонаря.
— Не понял, — сказал эксперт, разглядывая грязную землю.
— Чего — не понял? След, смотри, какой странный.
— Чего же в нем странного? — поразмыслив, не согласился криминалист. — Сперва мужик сюда наступил, потом животное. Или наоборот.
— Если б наоборот, если бы зверь раньше появился, здесь бы два трупа было!
— Значит, медведь позже привалил и по чьим-то следам потоптался. Чего тебе не нравится?
— Да как-то так… Сам разве не видишь?
Эксперт еще раз вгляделся под ноги, махнул рукой и пошел прочь.
Емельянцев рассматривал странную вмятину. Скорее всего, криминалист был прав относительно природы ее происхождения. И все же удивительный это был след.
Казалось, мягкая почва запечатлела момент, когда из пижонского сапога вдруг проросла, прорвалась сквозь тонкую, хорошо выделанную кожу звериная лапа и впилась толстыми, длинными когтями в податливый суглинок.
Емельянцев огляделся по сторонам, будто ожидая, что вот возьмет, да выскочит из кустов этот чертов медведь, который действует совсем не по-медвежьи. Не разгуливают обычные косолапые по улицам, не вламываются во дворы. Даже шатуны по зиме! Вспомнились россказни про кундигу, и опер скривился в усмешке: приплыли!
Но от ночного ветерка сделалось ему вдруг зябко и как-то особенно не уютно.
32
Открыв глаза, Раиса обнаружила, что ее лицо утыкается во что-то белое и мягкое.
Белое и мягкое залепляло рот и нос, мешая дыханию.
Она пошевелилась и сообразила, что лежит на животе на знакомой постели, а мягкое и белое — подушка в изгловье. Руки и ноги оказались бережно, но надежно связаны.
Подергав конечностями, Раиса убедилась в своей полной беспомощности и поняла, что с перепугу с ней приключился обморок. Она чуть не вскрикнула от чьего-то прикосновения и завертела головой. На постели рядом с ней сидел маньяк-убийца и ласково гладит свою жертву по растрепанным волосам.
«Ну, все, — решила Раиса, — хватит паниковать. Никого он не убьет, ни меня, ни кого другого. Бред какой-то!»
Но бред и реальность в последнее время совсем уж причудливо переплелись.
— Развяжи меня немедленно, слышишь? — потребовала Раиса со всей твердостью, на которую сейчас была способна.