Макнэир покачал головой. — Пару лет назад вблизи Бирдморского ледника в Антарктиде была обнаружена неплохая группа окаменелых пермских деревьев. Но с этим никакого сравнения.
Одни стволы росли прямо из породы среди паутины окаменелых корней, другие были такими толстыми, что их не смогли бы обхватить и три человека, взявшись за руки. Макнэир сказал, что в этом лесу были и лиственные и хвойные деревья. Они смотрели на цикадовые, голосемянные растения и папоротники, на все их удивительное разнообразие. Макнэир указал на короткие деревья с папоротниковидными листьями, которые назывались археоптерисы и являлись прародителями современных сосен. Нечто, называющееся дикроидиум, больше походило на большое комнатное растение, чем на дерево. Здесь были первобытные гинкго с широкими, веерообразными листьями, цикадовые растения, больше похожие на пальмы, и глоссоптерис, еще одно папоротникообразное растение, внешне очень похожее на дерево. Этот вид имел массивный ствол, постепенно сужающийся кверху, через футов пятьдесят-шестьдесят заканчивающийся пучком свисающих ветвей. Огромные, широкие листья в породе были листьями глоссоптериса, как сказал Макнэир.
Он присел на корточки рядом с широким пнем, рассматривая кольца, в которых поблескивали яркие, разноцветные минеральные отложения. — Взгляните сюда, — сказал он. — Будь у меня масс-спектрометр, я бы определил, что это за минералы, но я готов сделать предположение. В основном это кварц, но различные микроэлементы придают окаменелому дереву свой окрас. Медь и оксид хрома создают зеленый и синий цвета, оксид железа — красный, коричневый и желтый, силикаты алюминия — белый, и т. д. и т. п.
Лично Бойд пропускал лекцию мимо ушей.
Тема была интересная, и в любое другое время он бы внимательно слушал, но только не здесь. Не в этих земных недрах, окутанных тьмой, где лишь капающая вода, да эхом отдающиеся голоса нарушали тяжелую, почти гудящую тишину. Это место походило на кладбище, и это ему, честно говоря, не нравилось. Оно должно было остаться погребенным, и он молил бога, чтобы так оно и было. Он посветил фонарем вокруг — все эти окаменелые стволы деревьев клонились в разные стороны, жались друг к другу или топорщились как велосипедные спицы. Свет фонаря отбрасывал скользящие, уродливые тени, отчего казалось, будто деревья шевелятся. Не раз он был уверен, что замечал на этом кладбище столбов и монументов какое-то движение.
Игра воображения. Только и всего.
И все же то чувство у него внутри разрасталось, заполняя его маслянистой чернотой, топя в собственной усиливающейся клаустрофобии и паранойе. Это место миллионы лет не знало ни света, ни воздуха, и сама эта мысль тревожила его так, что он не мог ее адекватно воспринимать. Как будто это герметично закрытое кладбище могло в любой момент проснуться и выпустить все свои страшные тайны, которые хранило 250 миллионов лет.
Конечно, это было чистой воды безумие.
Но вытерев выступившую на лбу испарину, он не смог полностью избавиться от этого чувства. Потому что с тех пор, как они достигли окаменевшего леса, его не покидало ощущение, что за ними кто-то наблюдает.
9
Двадцать минут спустя — пробравшись сквозь тесно стоящие стволы, перелезая через окаменелые бревна, и поля четырехфутовых пней, диаметром больше, чем круглые столешницы — они пересекли пруд с замерзшей водой и наткнулись на новое скопление деревьев. От того, что они увидели на другой стороне, у них буквально перехватило дух.
— Это уже не деревья, — сказал Маки. — Это… Это город какой-то…
— Не может быть, — сказал Брид. — Только не здесь.
Бойд придержал свое мнение при себе, как и Макнэир и Юргенс. Они двинулись веред, пытаясь постичь увиденное. На первый взгляд, конечно, это походило на какой-то город, хотя если быть точным, то больше на деревню. Конечно, там не было никаких зданий, только деревья. Огромные деревья, похожие на калифорнийскую секвойю, раскинулись вокруг, и каждое было шире диаметром, чем вход в железнодорожный туннель. На высоте футов сорок или пятьдесят они были гладко срезаны и создавали впечатление искусственных сооружений с плоской крышей. Они тоже полностью превратились в камень, но в отличие от других, были покрыты десятками овальных отверстий.
Бойд тоже думал, что это походило на своего рода деревню, с гигантскими деревьями, используемыми как жилища, но не обычную деревню. Она имела первобытный, диковинный вид, как те обезьяньи поселения из фильма «Планета обезьян». Просто невозможно было представить людей, живущих в подобных местах, забирающихся в те отверстия, сбрасывая с ног обувь. Если эти ячейки были некоторого рода жилищами, то они походили на те, которые могли приспособить под себя некоторые живущие на деревьях обезьяны. Может, даже Тарзан.