– Дальше придется идти пешком, – сообщил дядя Гена.
– Ты прикалываешься? – возмутился Цент.
– Это ведь секретное хранилище, – пояснил отставной военный. – Его нарочно построили в таком месте, чтобы никто не знал. А всех строителей потом расстреляли.
Заметив, что Цент все еще не верит ему, дядя Гена произнес:
– Да тут осталось-то пройти всего метров триста. Сами все увидите.
– Ну, хорошо, – сдался Цент. – Веди.
С собой бывший рэкетир взял пистолет и дробовик, оставив шашку в машине. Машка не стала нагружать себя винтовкой, ограничившись одним мечом, которым все еще владела очень плохо, но, по крайней мере, могла попасть клинком по мертвецу, если тот стоял прямо и не шевелился. У Владика осталось его прежнее оружие – свисток. Другого ему не полагалось.
Группа расхитителей чужих припасов двигалась впереди, Цент, Машка и Владик шли за ними на незначительном расстоянии. Цент честно предупредил новых знакомых, что если тем вдруг в голову взбредет осуществить дерзкую попытку побега, пусть пеняют на себя. Никаких предупредительных выстрелов в воздух не будет, и по ногам он им палить не собирается. Только в головы!
– А уж стрелять я умею! – похвастался Цент. – Один раз, еще в девяностые, в тире все призы выиграл – сорок раз стрелял, и ни одного промаха.
На самом деле все было несколько иначе. Цент зашел в тир в компании очередной подруги, навел на сотрудника сего заведения извлеченный из кармана ствол, и выиграл все призы и все деньги из кассы, не сделав ни единого выстрела.
Они брели через лес, ведомые дядей Геной, который, вроде как, знал дорогу. Цент не спускал глаз с новых знакомых. Пальцы его не отрывались от рукоятки пистолета. Чем дальше, тем больше его одолевали подозрения, что вся история с бункером чистой воды вранье. И если оно так, в этом лесу неминуемо произойдет групповое убийство с предварительной групповой пыткой.
Вдруг Вова резко остановился и схватился за живот. Из его утробы прозвучал весьма зловещий звук. Там, внутри, что-то неистово бурлило.
– Что с тобой? – заволновалась Катя.
– Не знаю, – признался парень. – Может, что-то съел?
Вот только ел он в последний раз вчера вечером, и с того момента времени утекло немало. Если он действительно отравился консервами, это проявилось бы гораздо раньше.
– Почему стоим? – крикнул Цент, не приближаясь к пленникам.
– Вове нехорошо, – сообщила ему Катя.
– Хорошо ему быть и не должно. Идите, или я рассержусь.
Вова сделал еще три шага, и резко остановился, согнувшись вперед.
– Ай! Ай! – запричитал он, держась руками за живот, из которого неслось несмолкаемое бурление.
– Ему совсем плохо, – сказала Центу Катя. – Он не может идти.
Цент пожал плечами и вытащил из кобуры пистолет.
– Ладно, – не стал спорить он. – Не может идти, пусть останется здесь. Навеки.
Как только ствол пистолета нацелился на Вову, у того чудесным образом все прошло и рассосалось.
– Со мной все хорошо! – выпалил он в ужасе, поскольку прекрасно понимал: этому страшному человеку что его убить, что муху прихлопнуть – все едино.
– Так и знал, что симулируешь, – кивнул Цент. – Еще раз вздумаешь нас задерживать, и я решу все твои проблемы со здоровьем одним движением пальца. А теперь пошел вперед!
В тот момент, когда Цент окончательно уверовал в то, что никакого бункера нет, и новых знакомых пора валить, они достигли цели путешествия.
Посреди леса возвышался холм, высокий, большой, выглядящий чужеродным элементом среди окружающего ландшафта. Его можно было бы принять за древний курган, если бы в одном из его склонов не чернел провал входа, тщательно замаскированный высаженными по краям кустами. Цент разглядел массивную железную дверь, круглую вращающуюся ручку на ней, и выцветший, почти стершийся символ дефицита, очередей и талонов – серп с молотом.
– Мы на месте, – сказал дядя Гена, повернувшись к Центу. – Вот вход. Внутри вы найдете все, что я перечислил. Теперь мы можем идти?
– Можете, – не сдержав усмешки, ответил Цент. Он не мог понять, действительно ли дядя Гена держит его за идиота, или просто тыкает наугад – авось прокатит.
Изверг из девяностых указал пистолетом на металлическую дверь.
– Вы пойдете туда, – сообщил он. – Первыми. А мы за вами.
– Мы же договорились… – обиженно загудел дядя Гена.
Цент навел на него пистолет и нахмурил брови.
– Мы договорились, это да. Договорились, что вы отведете нас к великим запасам еды, оружия и амуниции. А не к железной двери, за которой скрывается непонятно что. Как только я увижу свою тушенку, вы можете быть свободны. Но не раньше.
Он кивком головы указал на дверь, и повторил приказ:
– Отпирай ее! Живо!
Дядя Гена уронил голову и поплелся исполнять полученное распоряжение.