За лабораторией было еще три кабинета, все с мебелью, бумагами, но, к счастью, без покойников. Затем протянулся широкий коридор, который окончился лестницей, уводящей куда-то вниз. Цент осветил фонарем бетонные ступени, затем перевел взгляд на стену. Там висела табличка – «Без партбилета не входить».
– Спуск на следующий уровень, – сказал Цент. – Видимо, пульт управления дверью там.
Владик со страхом глядел на лестницу, уходящую в неведомые глубины, и леденящий ужас вползал в его тельце. Избитые линейкой ягодицы подсказывали ему, что там, внизу, что-то есть. Что-то, что отнюдь не мертво. Что-то такое, что сумело выжить здесь, во тьме и холоде, без воды и пищи, на протяжении десятилетий. И едва ли это люди.
– Давайте не пойдем туда, – пискнула Машка, нервно тиская ножны своего меча.
– Да, лучше не надо, – согласилась с ней Таня.
Цент покосился на девок, и спросил:
– А у нас есть выбор?
Выбора не было, и все это прекрасно знали.
– Идем! – отважно скомандовал Цент, и первым поставил ногу на верхнюю ступень. А затем резким движением сграбастал Вову за шиворот, и толкнул визжащего паренька вниз, во тьму. Тот покатился по лестнице, оглашая подземелье своим истошным криком.
9
– Что ты наделал? – в ужасе закричала Катя. – Зачем?
– Это вышло случайно, – ответил ей Цент, светя фонарем на лестницу. Вову он не видел, то укатился так далеко, что скрылся за бетонным перекрытием, но зато слышал. Юнец исторгал из себя стоны и всхлипы. Но не орал и не визжал, из чего Цент заключил, что там, внизу, его не едят заживо.
– От ведь мог покалечиться, – напустилась на Цента Таня.
– И, возможно, покалечился, – вставил дядя Гена.
– Зато покалечился как герой, – заметил Цент. – Видели, как храбро он бросился вниз по лестнице, какая отвага сверкала в его очах? Не каждый способен на такое самопожертвование.
– Помогите! – донесся снизу предсмертный голос Вовы.
Все они спустились по лестнице, и обнаружили героя у ее основания. Тот лежал на бетоне и дышал через раз. Катя тут же подбежала к нему и опустилась на колени перед своим подбитым воздыхателем.
– Как ты? – быстро спросила она. – У тебя что-нибудь болит?
– Все! – выдохнул Вова, и из его глаз полились слезы.
– Ты чудовище! – выкрикнула Таня в адрес Цента. – Посмотри, что ты наделал! Как нам теперь нести его?
– Суровые времена требуют суровых решений, – ответил ей Цент. – Вова проявил отвагу, первым бросившись вниз. Он не жалел себя, и мы не должны жалеть его. Избавим же героя от страданий.
И он потащил из кобуры пистолет.
– Отойди, – сказал он, обращаясь к Кате. – Я хочу даровать отважному Вове милосердное избавление.
– Нет! Нет! – заверещал Вова.
– Не вздумай! – взвизгнула Катя.
Вся их группа столпилась вокруг подранка, не позволяя Центу прицелиться.
– Мы сами о нем позаботимся, – заверил Цента дядя Гена.
– Он ведь будет нас тормозить, – произнес изверг из девяностых, не торопясь убирать пистолет в кобуру.
– Не буду! Не буду! – сквозь слезы закричал Вова. – Со мной все хорошо. Я только слегка ушибся.
Верные друзья подняли его на ноги. Вова мог стоять, держась за чужие плечи, но свои ноги так и норовили подломиться. Весь организм, которым он пересчитал удивительно твердые бетонные ступени, нещадно болел. Вова не знал, насколько сильно он травмирован, но все же старался улыбаться сквозь боль и изображать жизнерадостность. Чувствовал – ужасный человек только и ждет повода, чтобы избавить его от мук.
– Ну, хорошо, – сдался Цент, убрав пистолет в кобуру. – Вижу, Вова в норме. Чему, признаться, я страшно рад. Уже успел привязаться к нему. Он стал мне почти родным человеком. Что ж, идем дальше.
За лестницей тянулся длинный широкий коридор. В отличие от верхнего уровня, стены, пол и потолок в нем были обшиты листами металла. Здесь было заметно холоднее, чем на верхнем уровне, и Цент не особо удивился, выдохнув изо рта облачко пара.
Коридор тянулся вперед на полсотни метров, упираясь в металлический люк. Выглядел этот люк не менее массивно и несокрушимо, чем тот, что перекрыл им выход на поверхность. Никаких рычагов на люке не было, но зоркая Машка увидела на стене небольшой щиток, за дверкой которого оказалось две большие копки, красная и зеленая. Утоплена была красная, она, вероятно, закрывала дверь. Зеленая, соответственно, открывала.