– Очкарик, иди и полюбуйся на этих бессовестных негодяев! – потребовал зверь.
Жертвенный агнец приблизился и робко встал рядом со зверем. В его очах Вова увидел невыразимую муку. Походило на то, что агнца сегодня уже успели основательно принести в жертву.
– Как вам моя тушенка? – рычал зверь, продолжая дергать за волосы визжащую Катю. – Как мои сухарики? Вкусные, а? Питательные? Славно, небось, попировали чужими-то харчами?
Владик стоял рядом с Центом, и старался не смотреть на творимую им расправу. Ему было жалко этих людей. Правда, жалко. Но он понимал – извергу из девяностых просто необходимо на ком-то сорвать зло. Либо на орехи перепадет этим незнакомцам, либо отдуваться придется ему. Владик сегодня уже получил порцию адских процедур, и добавки ему не хотелось. Поэтому он даже не пытался вмешаться в творимый Центом беспредел. Пусть делает все, что угодно, лишь бы больше не подвергал его мучениям.
– А ты что сидишь? – рявкнул Цент, обращаясь к Вове. – Столько моей тушенки съел, что встать не можешь?
Он подскочил к парню, волоча за собой кричащую Катю, и двинул Вове кулаком по лицу. Того как ветром сдуло со стула. Он растянулся на песке, находясь в шаге от нокаута. Чувствовал себя так, будто его ударили пудовой кувалдой. Показалось, что сломано все лицо, и не только оно.
– Что, думали, раз на дворе зомби-апокалипсис, так и управы на вас больше нет? – бушевал Цент. Он взмахнул рукой, легко оторвав визжащую девушку от земли.
– А управа-то есть! – рявкнул он, и швырнул Катю на песок. Та упала рядом со своим кавалером, и тут же попыталась сбежать. Не вышло. Цент настиг ее, и вновь схватил за волосы.
– Расправа грядет! – кричал Цент. – Владик, неси пилу! Неси топор! Неси секатор!
– Спасите! – вопила девушка.
– Поздно думать о спасении, – огорчил ее Цент. – Заботилась бы о спасении души, не стала бы жрать мою тушенку.
В этот момент Цент заметил в роще свет фонариков. Кто-то приближался к ним. Не выпуская волосы пленницы, он потащил из кобуры пистолет.
– А вот и подельники ваши пожаловали! – расплылся он в людоедской ухмылке. – Вот тут-то я вас всех оптом и умучаю.
Первой на берег выскочила тетя Лена с пистолетом в руке.
– Отпусти ее! – визгливо закричала она. – От….
Выстрела Владик не услышал – Машка залегла довольно далеко, и хор голосов заглушил его. Зато увидел результат. Женщину, которая наставила на Цента пистолет, отбросило назад, и она рухнула на песок. Владик видел капли крови и осколки черепа, разлетевшиеся в стороны от ее головы.
Остальные члены группы, как раз пожаловавшие на берег, в страхе остановились.
– Стволы на землю, руки кверху, – хриплым уголовным голосом приказал им Цент, поигрывая пистолетом. – Дернитесь, вас всех перещелкают, как эту вот курицу.
И он указал пистолетом на труп женщины.
– У меня четыре снайпера в засаде, – добавил Цент. – А у пятого базука. Скоро подъедут шестой и седьмой, у них вообще миномет. Стволы на землю, гады! Повторять не буду.
Оружие упало на песок, а руки поднялись к звездному небу. Цент довольно улыбнулся, пройдясь взглядом по злостным расхитителям чужих припасов. Старый хрыч, парень с девкой, оба тощие и трусливые. Ну и еще эта парочка, затеявшая поздний ужин на берегу озера. Как будто никто не говорил им, что жрать по ночам не к добру. Особенно чужие продукты.
Еще одна расхитительница припасов валялась на песке и медленно остывала. Машка в кой-то веки выстрелила на пять с плюсом, попав отменно, в голову. Хорошо бы девка наловчилась стрелять так же метко всегда, а не раз в месяц.
Стоило вспомнить о ней, как Машка появилась сама.
– Кого я убила? – выспрашивала она. – Мертвеца? Разбойника?
– Ты убила тетю Лену! – завопила Катя, которую Цент продолжал держать за шевелюру. – Злодейка!
Машка увидела свою добычу, и винтовка выпала из ее рук. По щекам покатились слезы раскаяния.
– Я не хотела! – закричала она. – Боже! Я думала, она пытается убить моих друзей.
– Она и пыталась, – сообщил Цент. – Ты все правильно сделала, тебе не в чем себя винить. Очкарик!
– Да! – подпрыгнул Владик.
– А вот ты виновен, не забывай об этом. А теперь пробегись, собери оружие этих олухов, и сложи его рядом со мной.
Владик все исполнил, стараясь не встречаться взглядом с несчастными людьми, которым крупно не повезло в жизни – судьба свела их с Центом.
– Простите меня, – умоляла Машка.
– Да они простили, простили, – заверил ее Цент. – Простили же?
По виду пленников нельзя было сказать, что простили.
– Ну, что, на коленях что ли извиняться? – возмутился Цент, поражаясь вопиющей злопамятности этих нехристей. – Ладно, хорошо. Ну-ка живо на колени!