В БЛАГОДАРНОСТЬ, ХОТЯ ЗОДЧИЙ НАСТАИВАЛ, ЧТО МЫ ЕМУ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖНЫ, НАШИ ЛУЧШИЕ КУЗНЕЦЫ СМАСТЕРИЛИ ДВА ЗОЛОТЫХ КРЮКА, ЧТОБЫ ЗАМЕНИТЬ ЕМУ РУКИ. НЕУДИВИТЕЛЬНО, ЧТО Я СЛЫШАЛА, КАК ЕГО СЛЕЗЫ КАПАЛИ НА ЗЕМЛЮ, КОГДА МЫ ПРОЩАЛИСЬ. А ПОТОМ ОН УШЕЛ. УШЕЛ ЗА ТЕМ КАБЕЛЕМ, ЧТО ПРОЛОЖИЛ В СОЛНЕЧНУЮ ДАЛЬ ВЫШНЕГО МИРА. И С ТЕХ ПОР МЫ НИЧЕГО О НЕМ НЕ ЗНАЕМ.
— Ух ты, — сказал Кертис. — Ну и история. — Они дошли до главных ворот Кротграда, и теперь мальчик посмотрел на него совсем другими глазами, увидев всю эту огромную конструкцию в истинном свете — как миллион крошечных отдельных кусочков, тщательно собранных в одно гладко функционирующее целое.
Прю покусывала нижнюю губу, что почти всегда означало какое-нибудь серьезное раздумье. Кертис бросил на нее подозрительный взгляд. Тут она опустилась на колено рядом с сивиллой, чтобы быть ближе к ней, и спросила:
— А он не сказал вам, что такого сделал, что его изгнали? Из Наземья?
— СКАЗАЛ.
— И что же?
— НЕЧТО ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ СТРАННОЕ. ПРИЧУДЫ ВЫШНИХ НЕ ОХВАТИТЬ РАЗУМОМ. БЕЗУМНАЯ ВЫШНЯЯ КОРОЛЕВА ПРИКАЗАЛА ЕМУ ИЗГОТОВИТЬ МЕХАНИЧЕСКУЮ КОПИЮ СВОЕГО ПОГИБШЕГО СЫНА.
Септимус икнул. Громко. Прю едва не упала.
— КОГДА ОН ЗАКОНЧИЛ, КОРОЛЕВА ПРИКАЗАЛА ИЗГНАТЬ ЕГО, ЧТОБЫ ОН НЕ СМОГ РАСКРЫТЬ ВЫШНИМ СЕКРЕТА ВОСКРЕШЕНИЯ МАЛЬЧИКА. А ЧТОБЫ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ СМОГ СОЗДАТЬ НИЧЕГО СТОЛЬ ЖЕ ИСКУСНОГО, ВЕЛЕЛА ОТРУБИТЬ ЕМУ РУКИ.
— Боже мой. — Внезапное осознание осветило лицо Прю. Септимус все икал. Кертис, поглощенный рассказом сивиллы, попросил ее продолжать.
— НО ЭТО НЕ САМОЕ СТРАШНОЕ, — покачала головой кротиха, словно осуждая сумасбродства Вышних. — БЫЛ ЕЩЕ ВТОРОЙ СОЗДАТЕЛЬ. ОНИ С ЗОДЧИМ ИЗГОТОВИЛИ МАЛЬЧИКА ВМЕСТЕ. ЭТОГО ТОЖЕ ИЗГНАЛИ. НО ЕГО КОРОЛЕВА ПРИКАЗАЛА ОСЛЕПИТЬ. ВЫКОЛОТЬ ОБА ГЛАЗА.
В стенах города слышался шум банкета. Кто-то высоким, тоскливым голосом завел мелодию, которую громко подхватили остальные. Сивилла по-прежнему качала головой.
— СЛЕП, — сказала она, — КАК КРОТ.
Глаза Кароля смотрели на Элси… с кухонного стола. Она разглядывала их до странности завороженно и даже ткнула один ножом для масла; он слегка поколебался на деревянной поверхности. Они почему-то продолжали внушать ей отвращение. Не потому что заменяли старику глаза, которых он лишился — она не в первый раз в жизни видела людей с протезами, — а потому, что выглядели какими-то кукольными. И ей все время казалось, что они подозрительно на нее глядят.
Настало утро. В приграничном мире взошло солнце, хотя, насколько Элси понимала, день должен был быть тот же самый, что и предыдущий. У девочки по-прежнему голова начинала идти кругом от попыток уложить в ней мысль, что дни и ночи накладывались друг на друга, а время никуда не двигалось. Физически она пока никакого эффекта не заметила, но в мозгу что-то тихонько грызло, напоминая, что все неправильно, неестественно. Да еще глаза все пялились и пялились.
— Доброе утро! — раздалось за спиной. Это Кароль вышел из своей комнаты.
— Привет, Кароль, — отозвалась Элси. — Вы глаза забыли. Тут, на столе.
Она взяла его за руку и подвела к ним.
— А, — сказал он. — Спасибо. А я-то думал, куда же они подевались. — Он ловко засунул их в пустующие углубления по обе стороны от румяного красного носа. Глаза, чуть подергавшись, встали на место, и старик улыбнулся. — Ну вот. Готов к подвигам.
— Вы так лучше видите? — спросила Элси и тут же осеклась. Чем она думала? Конечно нет. Он же слепой.
К счастью, Кароль не обиделся.
— Не особенно, — усмехнулся он. — Наверное, просто чувствую себя… не знаю… целее с ними. Как спалось, маленькая?
Элси помассировала ноющее плечо.
— Вроде бы ничего. — Ей досталось спальное место в ящике кухонного шкафа. Она там была не одна — у нее были соседи сверху и снизу. Поэтому спать приходилось с задвинутыми ящиками, отчего ощущение было такое, будто лежишь в гробу. — А вы как спали?