— Кицунэ, — поправил его филин.
— Неважно. В общем, как только появится — забирайте свою Деву на велосипеде себе, договорились?
Старейшина мистиков и филин согласно кивнули. Кертис подался вперед и посмотрел на капрала Доналбейна, который к этому времени уже почти уснул сидя.
— Джек, — позвал мальчик. — А что такое «кицунэ»?
— М-м-м? — промычал тот, вырванный из полудремы. — Кицунэ? Ну, это такая зверюга из Священных рощ на краю леса. Перевертыш.
— Перевертыш? В смысле?
— Одни говорят, они появились из-за того, что магия леса дала сбой, — еще в стародавние времена. Другие считают, они полубоги. Но так или иначе, кицунэ — это черная лиса, которая умеет, когда захочет, перекидываться человеком. Страшная тварь. Страшная.
С этими словами капрал умолк, уронил морду на мундир и провалился в глубокий сон.
ГЛАВА ПЯТАЯ
На сцене появляется убийца
Официантка, молодая девушка с заплетенными волосами, извинившись, потянулась через голову мисс Теннис и выдернула из розетки провод от неонового знака «открыто», висящего на окне. Он несколько раз моргнул и погас. Прю подняла на девушку виноватый взгляд.
— Извините, — сказала она. — Мы уже уходим.
Та улыбнулась и махнула рукой:
— А, не торопитесь. У вас тут, похоже, какой-то серьезный разговор. Мне все равно еще сто лет убираться, сидите пока.
Снаружи, на темном проспекте, красный сигнал светофора сменился зеленым, и мимо окна ослепительным пятном пронеслись фары автомобиля. Последние тусклые лучи солнца уже почти исчезли за стеной деревьев, что начиналась за обрывом и рекой. Прю бросила взгляд на часы над барной стойкой: была половина шестого.
— Ох, мне и правда пора, — вздохнула она.
Оказывается, на стене над мисс Теннис висела трофейная голова лося. Прю только сейчас заметила.
— М-м-м, — промычала учительница рассеянно. — Ага. — Она совсем забыла про свой капучино; молочная пена осела и стала похожа на старый искусственный снег.
Прю подождала какой-нибудь еще реакции, но ее не последовало.
— Вы извините, ну, что я на вас столько всего вывалила. Я понимаю, это звучит как бред.
— Ага, — повторила Дарла. Потом тряхнула головой и потерла пальцем подбородок. Мелкие деревянные бусинки у нее на браслете застучали друг о друга. — Погоди, значит, Кертис. Твой друг. Который пропал. Он остался там.
— Да, — кивнула Прю.
— С шайкой разбойников.
— Да. В смысле, он теперь тоже разбойник.
— Так, — сказала мисс Теннис. — Ясно. А его родители?
— Они не знают.
Учительница слегка побледнела.
— Ясно, — протянула она.
— Вы поклялись не рассказывать, мисс Теннис, — напомнила ей Прю.
Дарла поерзала в кресле.
— Ну, знаешь, я не ожидала, что речь пойдет о пропавшем ребенке. — Пауза. — Так он, значит, там? В лагере разбойников?
— Ага. Жив и невредим. И я бы даже не побоялась сказать, что он там очень счастлив.
— А где он? Лагерь, в смысле?
— Это неважно, мисс Теннис, — сказала Прю, соскребая ногтем засохшую молочную пену с ободка своей кружки. — Я же сказала, вы туда все равно не пройдете.
— Точно. Волшебный барьер.
— Ага.
— Но он там в безопасности? — Мисс Теннис подалась вперед. — А этот, как его, разбойничий король, Брендан — он тоже там?
— Да… он там живет.
— Ну что ж… Мне, конечно, придется все это дело переварить. Обдумать. — Она снова откинулась в кресле и вытерла ладони о свою тонкую цветастую юбку. Тишину нарушало лишь звяканье целой флотилии кружек и кувшинов, которые официантка ловко расставляла по полкам.
— Само собой, — кивнула Прю. — Слушайте, я понимаю, что в это все трудно поверить, но вы не представляете, какое облегчение — рассказать кому-то, кроме родителей. Я с ума сходила.
Дарла выдавила улыбку:
— Я рада. Но тебе же пора идти, да? Тебя проводить?
— Ага, спасибо.
Они молча шли по мокрому тротуару, съежившись от холода. Поток слов и эмоций, который вылился из Прю в кофейне, теперь мучил ее смутным чувством раскаяния, будто она съела вкусный десерт, не распробовав, и осознала это, только когда уже проглотила последнюю ложку. Девочка спрашивала себя, стоило ли все-таки рассказывать о своих приключениях в Непроходимой чаще. Не поворачивая головы, она бросила взгляд на Дарлу, которая шла рядом, поглощенная собственными мыслями, и внутренне поежилась. Что теперь будет? Сдержит ли она обещание хранить все в тайне? Расскажет ли полиции? Или родителям Кертиса? Нос щипало от ветра, и Прю натянула шарф повыше на щеки. В конце концов, может, так и лучше. Может, это она сама поступила неправильно, ничего не сказав Мельбергам и позволив им оплакивать потерянного сына.