— Эй! — крикнула девочка, бежавшая рядом с Прю. — Так нечестно!
— Все честно! — крикнул один из них. Его веревка поддалась.
— Каждый за себя! — крикнул другой. Мост оборвался и упал вниз, громко стукнувшись о склон.
Пока основная часть группы растерянно смотрела на пропасть шириной около десяти футов, мимо них пронесся Кертис.
— Налево! — проорал он, не моргнув глазом перепрыгнул на другую сторону и приземлился с громким «УФ!». Кое-кто последовал его примеру и тоже прыгнул. Некоторые отступили, не решаясь. Прю сдаваться не собиралась; если ее одноклассник, которого в первом классе оставляли после уроков в спортзале, потому что он не мог подтянуться даже один раз, перепрыгнул, то и она сможет. Подбодрив себя этим, Прю разбежалась.
Отталкиваясь от земли, она поскользнулась и кувырком полетела в пропасть.
Ифигения увидела трещину. Темную расщелину в земле. Через какое-то время она узнала в ней ту, что явилась ей во сне: трещина, ведущая все дальше и дальше вниз, в темную, непостижимую глубину. Хоть это было лишь видение, глаза ее не могли ничего различить в темноте, и все же она чувствовала, что эта пропасть полна живых, дышащих, растущих существ — маленьких и больших, живущих здесь уже многие века. Тьма позвала ее. Ифигения послушалась.
В темноте замерцал свет. Песчинка света. Она протянула к ней руки, коснулась. Три кольца проходили одно через другое, вращаясь вокруг центральной оси. Свет хлынул волной — зрение вернулось к ней. Она осознала, что это сияющее нечто и есть шестеренка из ее сна.
Потом Ифигения увидела, что золотая шестеренка находится в сердцевине более крупного узора, и тут перспектива сменилась: она больше не смотрела со стороны, а управляла сияющей сферой из самого ее центра. Она села, скрестив ноги, держа ее у своего сердца. Вокруг центральной точки вращались четыре объекта. Ифигения мысленным взором тут же узнала три из них: это были три древа леса. Слева от нее был теплый ствол Древа Совета. Справа торчали истощенные, кривые ветви Сухого Древа. Над ней — Древо Мощей, под которым покоились останки всех мистиков. Его крона светилась мягким светом. Под ней было что-то неведомое — тоже дерево, но оно было старейшине незнакомо. Между четырьмя деревьями протянулась сияющая золотая филигрань — символ взаимосвязи всего сущего в лесу. А ядром, осознала Ифигения, было нечто, зажатое в ее руке. Так же как тогда во сне, она раскрыла ладонь и увидела, что держит живое, бьющееся сердце.
Сердце мальчика.
Между четырьмя деревьями протянулась сияющая золотая филигрань — символ взаимосвязи всего сущего в лесу.
В это же мгновение все вокруг снова окутала тьма. Сакральный узор распался, и к ней ринулись темные силуэты, тени, которые хотели уничтожить то, что она держала в руках, — или, еще хуже, использовать в своих злых целях. Тени вились вокруг и бросались на нее, стараясь ослабить ее бдительность. Собрав все силы, Ифигения очнулась от видения и устремилась наверх, к поверхности своего сознания.
Тьма последовала за ней.
Прю, вскрикнув, замахала руками.
Ей удалось схватиться за остаток перерезанной веревки, которая до этого держала мост. Через долю секунды ее ударило о склон с такой силой, что руку будто выдернуло из сустава. Девочка взвыла и зажмурилась, не желая смотреть на страшную бездну, над которой болтались ее ноги. Вытянув другую руку, она зацепилась за трещину в склоне. Та не крошилась, и Прю удалось забраться на выступ. Вдруг сверху протянули руку — это оказался один из младших мальчиков. Прю с благодарностью приняла помощь и вскоре наконец оказалась на платформе, в безопасности.
Мальчишка сразу же поднялся на ноги и бросился бежать за поредевшей толпой. Прю отряхнула руки от каменной крошки и устремилась следом.
Оставшиеся в гонке ребята — их было человек шесть, Кертис где-то посредине — прыгали по небольшим платформам, которые служили верандами разбойничьим жилым пещерам. Вперед выбивались те, кто охотнее рисковал своей безопасностью, пропуская лестницы и прыгая прямо с одной платформы на другую. Прю к этому моменту уже выдохлась — падение лишило ее всякой смелости. Она добралась только до третьей платформы, а все остальные уже исчезли за изгибом утеса.
И вдруг ей кто-то свистнул.