Когда Прю добралась до управы, та уже была набита под завязку. В углу расположились музыканты с незатейливыми инструментами, которые сейчас выводили бурную мелодию: медведь наигрывал зажигательный ритм на контрабасе, сделанном из оцинкованного корыта, а девушка с банджо пела о ленивых водах длинного ручья Болч. Прю на секунду задержалась на пороге, но тут кто-то помахал ей, пригласил внутрь и вручил дымящуюся кружку сидра с пряностями. Разговор с Древом и удивительным маленьким послушником по-прежнему не шел из головы. Только когда рядом объявился Кертис и по-дружески хлопнул ее между лопаток, девочке удалось кое-как стряхнуть задумчивость.
— О, вот и ты! — воскликнул он, подходя. — Добро пожаловать на вечеринку. Они тут знают, как отдать должное человеку, у которого была невероятная жизнь. — И Кертис поднял кружку, изображая тост.
Кто-то из гостей убирал столы в конце зала, освобождая место для танцев. Парнишка-послушник посыпал пол опилками, и молодежь с нетерпением столпилась в ожидании. Прю с улыбкой сделала глоток; теплая жидкость, казалось, тут же побежала по венам, разливая долгожданное тепло по замерзшим и усталым конечностям. Вдруг она услышала свое имя и, повернувшись, увидела, что перед ней стоит Стерлинг Лис с крайне недовольным выражением на лице.
— Прю Маккил, — сказал он. — Что ты здесь делаешь? — Потом пригвоздил тяжелым взглядом Кертиса. — А ты! Разбойник Кертис! Ты же должен был ее прятать в этом вашем лагере.
Потерявший дар речи Кертис повернулся к Прю за поддержкой.
— Я тоже рада вас видеть, Стерлинг, — сказала та.
Лис нахмурился.
— Все нормально, — попыталась она его успокоить. — Никакой опасности. Нам нужно было увидеться с Ифигенией и с Древом.
При упоминании Старейшины мистиков Стерлинг скорбно опустил взгляд на кружку, которую держал в лапе.
— Упокой боги ее душу, — произнес он. — Я знаю, она не любила весь этот шаблонный вздор про богов и прочее, но все равно. Упокой боги ее душу, она была замечательной женщиной.
— Да, была, — кивнул Кертис, надеясь, что печаль отвлечет лиса от темы.
Но тут тон Стерлинга снова стал суровым.
— Ну да это ничего не меняет, — сказал он и тревожно оглянулся через плечо, а потом зашептал: — Это ведь было ее распоряжение. Держать девочку в лагере. Что непонятного?!
— Кертис не виноват, — встряла Прю. — Это все я. Я не могла там сидеть. Трудно объяснить, но я почувствовала, когда Ифигения… в общем, когда ее не стало. Почувствовала. А потом меня очень сильно потянуло сюда, поговорить с Древом.
— И что? — спросил лис. — Поговорила?
— Ага, поговорила.
— Раз так, давай-ка обратно в лагерь. Да поживее. Если надо, найдем вам лошадей.
— Мы уже собираемся, — сказал Кертис. — Честно. Только хотим перед дорогой прийти в себя и немножко отдохнуть.
Стерлинг искоса посмотрел на детей и наконец сжалился.
— Ладно, но только один вечер. Чтобы к утру духу вашего тут не было.
— Договорились! — кивнула Прю. Кертис помахал лису рукой и потащил подругу к жарко горящему очагу.
— Идем, у тебя вид такой усталый.
— Мне просто надо посидеть минутку.
В каменном углублении пылал костер, и Прю села на одну из стоящих вокруг скамей. Кертис приземлился рядом. Общее приподнятое настроение толпы кое-где нарушали гости, которые тихими, ласковыми голосами утешали друг друга и улыбались сквозь слезы. У дальней стены зала на столе стоял любовно выполненный карандашный портрет старейшины мистиков, выложенный гирляндами из белых и зеленых цветочных луковиц, самых первых в этом сезоне. По другую сторону очага Септимус в красках рассказывал свою версию сражения при Пьедестале какой-то симпатичной крыске. Та застенчиво улыбалась. Прю с Кертисом смотрели в огонь.
— Ну и как там? — спросил мальчик.
Прю потерла глаза.
— Не знаю. Такой странный был разговор. Пытаюсь разобраться.
— В смысле?
— Я говорила с Древом. Точнее, оно со мной. Через одного мальчика.
— Да ну? И что оно сказало?
— Надо оживить истинного наследника. Нет, не так: реанимировать.
— М-да, — сказал Кертис и глотнул из кружки. — Странно.
— Ты понимаешь, что имеется в виду?
Мальчик посмотрел в сторону, будто перекатывая слова в мозгу.
— Никаких идей, — ответил он наконец.
— Алексей, — сказала тогда Прю. — Надо вернуть Алексея.
— Э-э-э… А-А-А! В смысле, сына Александры? Который умер?
— Да.
— Но почему? Чем это поможет?
— Не знаю. Оно сказало, что это принесет мир. И объединит три Древа.