Акрус, спешившись, бросил конюху поводья и побежал в покои господина. Ферндин, кусая губы и угрожающе сощурив хищные глаза, поджидал у дверей. Акрус, увидев его и сжавшись в ожидании удара, заговорил прерывающимся голосом:
— О, не гневайтесь, не гневайтесь, мой господин! Мы объехали все три деревни — Бенту, Хланк и Одлер — и везде пусто, никого и ничего…
— Что?! Что ты такое несешь — никого и ничего?! — Ферндин было замахнулся, но Акрус отступил на шаг назад, испуганно втянув голову в плечи.
— Господин барон… Помилуйте, господин барон… Мы не вернулись бы с пустыми руками, но все деревни пусты — ни жителей, ни скота, ни самой распоследней курицы, ничего! Эти негодяи ушли в лес, побросав свои дома, лишь бы их добро не досталось господину барону!
— Опять! Опять неудача! Могучий Сет, я ли не приносил тебе богатые жертвы, я ли не поклялся подчинить Бергхейм твоей воле?!
Ферндин в ярости и растерянности метался из угла в угол.
— И вот все, чего я добился с таким трудом, грозит рассыпаться в прах из-за того, что мне нечем накормить свору прожорливых и продажных негодяев, готовых за подачки и обещания лишить власти, а может, и жизни своего герцога! Что же это за сила, уже в который раз встающая у меня на пути?! Сет, Черный Сет, владыка, помоги!
Впервые Ферндин почувствовал свою слабость, его колдовской силы не хватало, чтобы что-нибудь изменить. Неожиданно страх холодной тонкой иглой вонзился ему в сердце, ладони покрылись липким потом.
«Что делать?! Что все это значит и чем может для меня обернуться? — Он лихорадочно искал выход и не находил его, чувствуя себя крысой, загнанной в угол. — Ах, если бы здесь был старый Барх, научивший меня лишь малой частице премудрости Сета! О, тогда бы я ясно видел свое будущее и не попался бы в эту гнусную западню!»
Скрипнув зубами, он усилием воли отогнал тревожные мысли и приказал:
— Снова собери отряд, и пошарьте в лесу возле деревни! Они не могли далеко уйти, вы их быстро найдете! Разыщите и, как стадо, пригоните сюда, во двор! Всех! — Оттолкнув Акруса к стене, он пошел на террасу.
С любезной улыбкой пригласив гостей к столу, он старался, скрывая тревогу, шутками и насмешками поддержать веселье, но гости, мрачно поглядывая на полупустые блюда, негромко обменивались язвительными замечаниями, обильно запивая их вином. Уже не слышно было за столом хвалебных возгласов, никто не превозносил щедрого хозяина, барона Редборнского. Быстро прикончив все, что было на столе, гости разбрелись по замку, ища, чем бы развлечься.
К вечеру вернулся отряд, ведя в поводу двух лошадей. Акрус, вбежав в комнат Ферндина, с порога начал:
— Они в лесу, мой господин! Эти мерзавцы посмели устроить засаду и убили двоих наших… Мы только въехали в лес и остановились, прислушиваясь, не заблеет ли где овца или не залает ли собака, как вдруг Харис вскрикнул и повалился с коня: стрела вонзилась ему сзади под шлем и вышла из горла! Не успели мы понять, откуда стреляли, как верзила Джабби захрипел и мешком свалился на дорогу. Стрела пробила его кольчугу и пронзила сердце! Мы тут же бросились в заросли, но никого не нашли — те, кто на нас напал, исчезли, как призраки! И ни следа, ни примятой травы, ни сломанной ветки!
Отвернувшись, Ферндин глухо сказал:
— Ладно, ступай… Завтра утром посмотрим, что делать дальше. Пошел прочь, тебе говорю! — Он в бешенстве обернулся, и Акрус едва успел выскользнуть за дверь: тяжелый резной табурет, брошенный Ферндином, в щепки разлетелся, ударившись о косяк.
— Не думал я, старый Дисс, что ты доставишь мне столько хлопот! — бормотал новоявленный барон, стоя у окна спальни. — Я так легко разделался с тобой и твоей многочисленной семьей! Все сулило мне удачу! И вдруг эти дрянные людишки, живущие только потому, что я, господин, им это разрешаю, осмеливаются идти наперекор! Нет, пора обратно в Мэнору! Завтра же! А деревни сжечь дотла!
Наутро Акрус едва разбудил своего господина, всю ночь барона Ферндина преследовали какие-то неуловимые черные тени, они гоняли его то вверх, то вниз, то по кругу, подстегивая невидимым хлыстом, и он метался, стараясь уйти от жгучих ударов, стонал во сне, но никак не мог вырваться из призрачного плена. Лишь когда верный слуга решительно потряс Ферндина за плечо, он открыл глаза и сразу вспомнил все, что произошло накануне.
Акрус неслышными шагами подошел к небольшому столику и вернулся с кубком душистого вина; ноздри слуги раздувались, вдыхая аромат чудесного напитка. Ферндин схватил кубок и, жадно осушив его, откинулся на подушки. Закрыв глаза и ни о чем не думая, он ждал, когда жар и сила кеубы разольются по всему телу, давая ощущение молодости и могущества. Наконец он спросил:
— Ну, что там гости? Еще не перегрызли друг другу глотки из-за девчонок? И осталось ли хоть что-нибудь из еды?
— Нет, мой господин! Ни хлеба, ни сыра, ни мяса, только вино. Гости злятся и говорят дерзости, собираются немедленно возвращаться в Мэнору… Но, мне кажется, без отряда стражников господина барона они не отважатся выехать даже за ворота! — Акрус злорадно усмехнулся.
— Ты прав, этот сброд годится только на то, чтобы жрать и пить, а как до дела — лучше моего отряда не сыскать. Жаль только, что из-за этих негодяев я лишился славных бойцов… Ну, да ничего, отряд большой, и каждый в нем стоит троих. — Он сел и протянул слуге пустой кубок. — Налей-ка! Раз нечего есть, надо хотя бы выпить! И — обратно в Мэнору! Уж там мне придется раскошелиться, чтобы богатыми пирами заткнуть глотки дорогим гостям… Впрочем, они у меня быстро поутихнут. Не успеем вернуться, как они уже все забудут, а их языки без устали станут превозносить мое хлебосольство!
Одевшись, Ферндин решил подняться на смотровую башню. Оттуда, с высоты, хорошо просматривались все окрестности и были видны две соседние деревни — Одлер и Хланк.
Леса вдали темнели узкой синей полосой и лишь здесь, около Бенты, подступали к замку довольно близко. Всмотревшись, Ферндин увидел на пологом холме, там, где дорога светлой полосой уходила в заросли, горстку всадников, то появлявшихся, то снова исчезавших среди деревьев.
Отсюда невозможно было рассмотреть, ни сколько их там, ни как они вооружены, поэтому отряд отчаянных головорезов Ферндина снова помчался к лесу. Но теперь им было приказано не вступать в бой, а покрутиться на безопасном расстоянии, чтобы высмотреть все, что возможно.
Этот отряд уже целый год верой и правдой служил Ферндину. Акрус выпил немало дешевого вина в самых гнусных притонах Мэноры, прежде чем по одному набрал дюжину таких, какие были нужны его господину. Ферндин придирчиво осматривал каждого, проверял, как он владеет оружием, сулил золотые горы и пристально смотрел в глаза. После этого наемник становился его верным рабом, уже не помышляя о плате, а желая лишь одного — выполнять, не раздумывая, приказания хозяина.
Вот и сейчас, уже начисто забыв о погибших, они с гиканьем высыпали за ворота и помчались в сторону Бенты. Ферндин хотел было приказать, чтобы они заодно подожгли деревню, но, представив, как клубы дыма, заволакивая все вокруг, будут мешать сражению, отказался от этой мысли.
То, что сражение неизбежно, барону уже было ясно, хотя слабая надежда унести ноги без боя все же теплилась в его душе. Спустившись с башни, он велел привести управляющего и, грозно нахмурив брови, подошел почти вплотную к перепуганному старику:
— Ты, грязная свинья, отвечай! Как можно выбраться отсюда, минуя эту дорогу? Какой еще путь ведет в Мэнору?! Ну, кончай шлепать губами, говори, если хочешь жить!
— Ни… никак, господин барон, в Мэнору по… попасть нельзя, только по этой дороге… Других… других путей нет, кругом леса и бо… болота, господин барон!
— Врешь, мерзавец! — рука Ферндина потянулась к горлу старика, тот зажмурился от страха и быстро залепетал:
— Если… если на север — там есть охотничьи тропы, но они ведут к Пограничному Королевству, к нашим исконным врагам… На восток тоже нельзя, там непроходимые леса и болота… Только один человек знает тайные тропы, и он мог бы проводить господина барона куда угодно… А я леса не знаю, я леса боюсь, я всю жизнь прожил в замке!