К полудню все было кончено. Казань была взята.
Подземные мины, или, иначе, минные галереи, стали грозою крепостей. Бывало, обложат крепость круговой осадой и сейчас же начинают рыть мину. Роют и посмеиваются: «Сидите, отсиживайтесь, голубчики, все равно до вас доберемся».
В крепости нервничают. Знают, что роют, видят, откуда идет подкоп, чувствуют, все ближе подползает к стенам подземная беда, а поделать ничего не могут.
Не остановить подземного врага ни пулей, ни картечью. Глубоко под землей идут враги в незримую и грозную атаку.
Не стерпел однажды комендант осажденной крепости, собрал своих офицеров и говорит:
— Мы здесь все пропадем, если будем сидеть сложа руки. Надо под землей перехватить врага и не допустить его к стенам. Надо рыть встречный ход!
Вырыли встречную галерею шагов в пятьдесят длиной.
Прополз комендант на четвереньках в самый конец и прислушался.
«Тук-тук-тук!» — едва слышно доносились глухие подземные удары. Это противник кирками и лопатами прокладывал путь к крепостным стенам.
Комендант приказал тащить мешки с порохом. Ими набили конец галереи.
«Тук-тук-тук!» — все явственней раздавались зловещие удары.
Прошел день.
«Тук-тук-тук!» — грохотало за земляной стеной; с шорохом сыпалась порода.
И тогда комендант ринулся прочь из коридора.
Грянул взрыв. Рухнули земляные своды, завалив неприятельских землекопов.
Рассвирепели враги. Кинулись восстанавливать галерею.
Но и в крепости не зевали: быстро продолжили встречный ход. Снова притащили порох. Снова взрыв!
И пришлось отступить врагам. Нашла коса на камень. Отбили подземную атаку.
С тех пор поняли, что встречные ходы, а иначе — контрминные галереи — это такая же важная часть крепости, как стены и башни.
Их стали строить заранее, вместе со стенами и башнями, И в московском Китай-городе были такие галереи. В старой Руси их называли «слухи».
Стоит крепость в поле, а под землей в глубину и по сторонам расходятся контрминные галереи, словно корни могучего пня. Заложены в них многопудовые заряды. Сидят в них испытанные слухачи. Хороший слухач шагов за пятьдесят услышит работу неосторожного врага.
Еще напряженнее стали подземные бои. Теперь осаждающий заранее знал, что наткнется на контрминную галерею. Первой задачей стало — неслышно, тайком подкопаться к контрминным галереям и сокрушительным взрывом засыпать подземную оборону.
Но и в крепости уже кипит работа. Проворно углубляют контрминные галереи, чтоб вновь неожиданно, на полдороге перехватить врага.
Роют друг другу навстречу и вслушиваются: кто кого опередит?
Глухо колотятся сердца.
Здесь тот осилит, чьи нервы крепче.
Рано взорвешь — плохо, заряд истратишь даром. А упустишь момент — тут тебе смерть.
Атакующий стремится побольше заряд заложить, чтобы прорвался взрыв наружу — получилась на поверхности земли воронка. Воронка — тот же окоп. Выгодно иметь свой окоп поближе к крепости.
А защитники — наоборот. Для тех воронка — неприятность. Не годится рыть окопы для противника. Вот и стремятся защитники так соразмерить заряды в контрминах, чтобы грянул взрыв под спудом, чтобы вспучилась земля под напором взрывных газов, а наружу взрыв не прорвался. Такой подспудный взрыв называется камуфлет.
На весь мир прославились своими контрминными галереями защитники Севастополя в знаменитую севастопольскую страду — 1854–1855 годов.
Руководил подземной обороной Севастополя инженер Мельников.
До начала войны контрминных галерей в Севастопольской крепости вообще не имелось. За семь месяцев минной войны саперы-севастопольцы прошли под землей в общей сложности семь километров. В это время противник не успел пройти и полутора.
Временами нельзя было понять, кто же, собственно, наступает. Русские контрмины не только задерживали продвижение врага, но отодвигали его постоянно назад, словно контрмины обороны — это и были наступательные мины атаки.
Такой энергичной, такой зубастой была эта оборона, что, казалось, саперы Мельникова гонятся под землей по пятам за отступающим в страхе противником.
Это беспримерный случай в истории подземной войны.
ПОДРЫВ ФРОНТА
К началу первой мировой войны появились пушки такой скорострельности и снаряды такой разрушительной силы, что казалось, не устоит перед ними ни одно оборонительное сооружение. Стали поговаривать, что подземная война устарела, что будет теперь молниеносная война и солдатам некогда будет в земле копаться. Особенно шумели немцы. Они еще тогда мечтали о молниеносной войне.
Но история рассудила иначе. Года еще не прошло, а уж встали друг против друга многомиллионные армии, окопались, опутались проволокой, залепились бетоном, ощетинились пушками и пулеметами — ни туда ни сюда. Нечем рвать фронт, да и только. Танков тогда не было, авиации настоящей — тоже. День и ночь артиллерия месит землю, день и ночь передвигаются войска вдоль фронта на тысячный манер, да что толку-то! Эдак можно их и десять лет передвигать.
И сидят генералы над картами, как шахматисты над шахматными досками, раздумывают:
— Что же это творится, господа? Вроде ничья!
Но война не шахматы. На войне ничьих не бывает.
Надоело англичанам стоять, упершись в немецкие укрепления. Просят инженеры командование:
— Разрешите немцев подкопом на воздух поднять.
Генералы удивились:
— Да вы понимаете, что говорите? Тут не крепость какую-нибудь, а фронт надо ломать километров в пятнадцать длиной. Надо тысячи метров под землей с кирками пройти! Целый поезд взрывчатки подвести под немецкие позиции!
— Понимаем, — докладывают инженеры. — Здесь у нас все подсчитано… Разрешите начать подкоп.
Генералы согласились.
Близ города Лилля, в районе местечка Виштаете, англичане начали беспримерный в истории подкоп.
На семидесятиметровой глубине, вдвое глубже самых глубоких тоннелей Московского метро, повели они грандиозное подземное наступление.
Кирками, лопатами, отбойными молотками яростно вгрызались в землю минеры-землекопы.
Трудная была это работа.
Иногда землекопов поражали припадки странной болезни: железным обручем давила головная боль, обморок валил с ног. То была минная болезнь — от нехватки воздуха, от подземных удушливых газов.
Вода заливала минные галереи, ползучие глины сплющивали деревянные крепи, но неуклонно, наперекор всему продвигались вперед подземные солдаты. Все ближе подходили к немецким позициям страшные минные галереи.
А уж немцы учуяли, что идет подкоп. Кинулись рыть контрминные галереи. Все подняли на ноги. Вылетела воздушная разведка. Геологи, переодетые в английскую форму, пробирались в расположение англичан, но и по цвету породы нельзя было узнать, на какой глубине идет подкоп. Чисто работали англичане, даже породу в зашитых мешках увозили в глубокий тыл.
Так и закончили работу в глубокой тайне.
Начали рыть подкоп в пятнадцатом году, а кончили только 6 июня семнадцатого года.
Девятнадцать галерей в несколько сот метров длиной вели под немецкие укрепления. В них заложили полмиллиона килограммов дробящего взрывчатого вещества — аммонала.
Ночью 7 июня произошел взрыв.
Англичане говорят, что это было самое ослепительное зрелище за всю войну.
Казалось, девятнадцать роз с малиновыми лепестками, медленно и величественно раскрываясь, поднялись из земли. Лепестки превратились в столбы огня, ослепительные и разноцветные. Темная масса земли взлетела к небу в кольце огненных столбов.
Немцы говорят, что это было самое страшное зрелище за всю войну.
Дрогнула почва под ногами, как при сильном землетрясении. Земля, как туча, заклубилась на горизонте. Грянула подземная гроза, и девятнадцать гневных молний поразили небо.