В кладовке был бардак: какой-то негодяй прямо перед входом разбросал старые стенды и плакаты, которые годами складывали слева у стены. А еще тут воняло дерьмом. Вот новости! Никогда не воняло, а вот именно сегодня — нате вам во все карманы, специально к приезду Президента. Причем не просто воняло, а этак душевно, с оттяжкой, как будто кто-то нарочно наложил квадратно-гнездовым на полу (и, подозреваю, именно это и было закрыто плакатами). Одним словом, слегка прикрытый саботаж и чуть ли не диверсия.
— Ну вот, полюбуйся, — с каким-то непонятным удовлетворением провозгласил президент, адресуясь к хмурому камраду. — Будь готов, что тебе придется столкнуться именно с таким положением дел. У нас вот так повсеместно: «парадная труба», шоу-экскурсия для высокопоставленных придурков, и тут же, за стенкой — бардачная кладовка, с залежами всякого хлама непонятного назначения и страшной вонью. И вот так по всей стране. Верно я говорю, командир?
— Эмм… — Командир тоскливо вздохнул и подтвердил: — Так точно…
— «Так точно»… — проворчал Президент. — Ну, пошли, посмотрим, что у вас тут есть. Может, найдем что-нибудь хорошее да конфискуем. Слушай, а чего так воняет-то? У вас тут что, еще и сральня по совместительству?!
— Нет-нет, что вы! Просто… гхм-кхм…
— Чужой! — рявкнул вдруг кто-то из осматривавших помещение крепышей.
— Эвакуация!!! — мгновенно среагировал главный крепыш, бесцеремонно хватая Президента под руку и волоча к двери. — Работаем!
Тут все крепыши присели кто где и принялись дружно палить по штабелю с досками, из-за которого кто-то огрызался короткими очередями.
Все наши, кто был на пятачке, дружно упали на пол и прикрыли головы руками, а я на несколько мгновений впал в ступор и просто присел — и тоже прикрыл голову, как будто это могло защитить меня от пуль.
Соображалось в тот момент крайне скверно — честно говоря, я не сразу понял, что происходит, и просто сидел, пытаясь взять себя в руки, и лихорадочно решал, что же нужно делать (но я помнил, что пистолет у меня на поясе — пустой, без патронов и даже не пытался его достать). Мыслительному процессу здорово мешала стрельба и надсадный крик сзади.
— Падай! — орали крепыши, засевшие в тамбуре. — Падай, б…!!!
Это они кричали хмурому камраду: он один не упал, застыл на месте, с открытым ртом и стоял, как последний идиот, даже не попытавшись присесть. А поскольку он стоял прямо передо мной, я, несколько придя в себя, подбил его под коленки, уронил на пол и укрылся за ним, как за бруствером: теперь я был защищен от пуль невидимых врагов, засевших за штабелем. Нет, я это сделал не намеренно, а скорее инстинктивно: думать в тот момент было некогда, мое тело действовало как бы самостоятельно, повинуясь лишь инстинкту выживания, но ни в коем случае не голосу разума.
Очень скоро все кончилось.
Стрельба стихла, к запаху дерьма примешался освежающий аромат жженного пороха — вполне такой стрельбищный ароматец, хорошо мне знакомый по специфике моей работы.
Кого-то из наших ранило — я слышал стоны и всхлипы, по-моему, кто-то даже плакал.
Отстрелявшись, крепыши дружно пошли к штабелю, очевидно, посмотреть результаты своей «работы» — кто-то из них, проходя мимо, похлопал меня по плечу и совершенно искренне, безо всякой иронии, сказал:
— Спасибо, малыш, — помог…
Глава 3
Подземье: сторожевые псы
Узкий тоннель из тесаного камня действительно был сухим… и бесплодным. В том плане, что никаких сокровищ там не было, а метров через сто пятьдесят Я-Я оказались в коллекторе подземной речки.
— О боже… — огорченно пробормотал Ян. — Мы зря потратили время! Посмотри, какой он огромный — здесь наверняка с утра до вечера толпами гуляют все диггеры этого города.
Огромным коллектор не был: арочный кирпичный тоннель метра три высотой и четыре шириной, с неглубоким покатым желобом, то ли рукотворным, то ли выточенным со временем потоком. По желобу текла сравнительно чистая зеленоватая вода, пахнущая илом. Просто после узкого каменного «мешка», по которому пришли Я-Я, коллектор действительно казался очень просторным. И даже при поверхностном рассмотрении было понятно, что толпами здесь не гуляют. На всем пространстве, попадающем в зону освещенности налобников, не было видно ни единого клочка мусора, окурка или любого иного предмета, свидетельствовавшего о том, что здесь вообще бывают люди. Пристенок справа по течению — с противоположной стороны от выхода из узкого тоннеля — был изрядно заилен, так вот, там не было ни одного следа.