— Маску, — скомандовал режиссер. — Так, вы оба — ушли из кадра!
Свежеотшлепанный здоровяк натянул шапку с дырками для глаз и достал из ножен тесак. Двое мелких убрались с пятачка, сам режиссер тоже предусмотрительно отошел назад.
— Ну что, ты готов?
— Да! — хрипло рыкнул здоровяк.
— Мотор, — негромко скомандовал режиссер.
Операторы направили камеры на связанного человека.
Здоровяк легко поднял его одной рукой за волосы и поставил на колени. Направив человека лицом к камерам, приподнял подбородок лезвием тесака, срезав при этом клок жиденькой кудлатой бороденки.
— Пожалуйста! — негромко прохрипел связанный. — Я прошу вас…
«Как здорово играет! — в очередной раз восхитился Яков, поводя телефоном вдоль решетки, — ракурс здесь неважнецкий, да и чугунок этот не способствует, так что вряд ли получится хорошее видео. — Просто мурашки по коже — все как будто на самом деле!»
— Смотри сюда, сволочь! — прорычал здоровяк в камеру, давя лезвием тесака на горло пленника. — Этот человек умирает из-за тебя! Из-за твоей жадности и упрямства! Это последнее предупреждение, ты понял?! На, смотри!!!
Тут здоровяк резко взмахнул ножом: хлестнула кровь, человек несколько раз дернулся, закатил глаза и затих, безжизненным мешком обвиснув на удерживающей его за волосы руке палача.
Здоровяк отпустил волосы — тело с мягким стуком завалилось наземь, в лужу быстро натекающей крови.
«Это не кино!!! — остро и отчетливо понял Яков. — Это… Это…»
В тот момент, когда Яков постиг ужасную правду, в помещении воцарилась мертвая тишина: очевидно, все затаили дыхание, под впечатлением от случившегося, и на несколько секунд замерли, как это порой бывает в такие мгновения даже у опытных людей.
И в этот же момент, по какому-то бесовско-идиотскому стечению обстоятельств в телефоне Якова иссяк аккумулятор.
— Ту-ру-ру! — скандальным фальцетом высвистнув отходную трель, телефон на прощанье булькнул и благополучно сдох.
Режиссер вскинул обе руки вверх, призывая ко вниманию, и изобразил крест. Операторы тотчас же опустили камеры.
— Что это было? — режиссер ткнул пальцем в сторону чугунной решетки. — Вы слышали?
Яков, втянув голову в плечи, сунул телефон в карман и начал сползать вниз по водостоку. А поскольку он дико торопился, совсем уж без шума не обошлось: шорох стоял такой, словно по битому кирпичу волокли завернутого в брезент покойника.
И понятно, что в мертвой тишине этот шорох услышали все, кто был в этот момент в помещении.
— Чужой! — рявкнул режиссер.
И все люди в форме разом бросились к решетке…
Забродники не предназначены для быстрого бега.
Возможно, в природе существуют некие чудесные модификации формата «Драпающий диггер» (равно как и «Дигго-спринт» или даже «Дигго-спурт»), сработанные из сверхлегкой резины, с суперэластичными сапогами и специальными антискользящими подошвами, полностью повторяющими индивидуальную конфигурацию каждой отдельно взятой диггерской ноги, — но те, что были одеты на Я-Я, к этой замечательной категории явно не принадлежали. Это были затрапезные рыбацкие полукомбинезоны, наверняка от большого желтого брата, купленные за девятьсот рублей сами догадайтесь где. И вот это трагическое несоответствие Яков очень остро ощутил буквально в первые же секунды бегства из каменного тоннеля.
Пока добежали до речного коллектора, он упал дважды: ноги не гнулись в ступне, забродники казались космическим скафандром, который сковывал движения и пудовой гирей висел на каждой ноге! Впрочем, очень может быть, что движения Якова сковывали не забродники, а животный страх, парализующий волю и делавший мышцы деревянными, — но в тот момент, разумеется, парень об этом не думал. Подвывая от ужаса, он бежал на негнущихся ногах, стремясь как можно быстрее убраться подальше от раздававшегося сзади страшного стука — убийцы выламывали решетку, которая сейчас была единственной преградой, отделявшей их от потенциальных жертв.
— Яша! Яша, что случилось?! — в недоумении верещал едва поспевавший за другом Ян. — Яша, не беги так, ты расшибешься насмерть!
В коллекторе Яков шлепнулся в третий раз, но не очень больно — проехал брюхом против течения, набрав воды в забродники, и сел, надсадно хватая воздух, — бежать дальше в таком же темпе не было сил.
— Яша!
— Тихо! — немного отдышавшись, Яков поднялся и трусцой припустил против течения, держась ближе к стене. — Давай за мной!
— Яша, что там стряслось?!
— Там убийцы! — прохрипел Яков. — Они режут людей!
— О, господи… Яша, если это шутка — это совсем не сме…
— Идиот! — чуть не плача, выдавил Яков. — Там убийцы… Они зарезали человека… Я видел… Ты слышишь стук?
— Нет, не слышу? Но ты шлепаешь, как слон, как тут можно что-то услышать? Остановись хоть на секунду!
— Нельзя! Добежим до первого тоннеля, тогда послушаем…
У сухого тоннеля Я-Я встали, подышали, восстанавливая силы, и стали напряженно прислушиваться. Откуда-то сзади раздавался едва слышный приглушенный стук.
— Хорошая решетка! — радостно воскликнул Яков, устремляясь в тоннель. — Мы спасены!
— Подожди, — остановил его Ян. — Что-то я не слышу…
— Нельзя стоять! — отчаянно крикнул Яков. — Ты что, совсем рехнулся?
— Тихо! — замогильным голосом прошептал Ян. — Слушай…
Теперь единственными звуками, которые слышали Я-Я, были их отчаянно колотящиеся сердца и легкое журчание потока.
Стук позади прекратился.
— Они снесли решетку… — одними губами прошептал Яков. — И теперь идут за нами… Бежим!!!
До лаза, ведущего в помещение полка, Я-Я добрались в состоянии полного изнеможения. Опыт подсказывал, что бежать не стоит, а следует идти быстрым шагом, но страх затмевал разум, и Я-Я двигались короткими яростными перебежками: пробегут — выбьются из сил — встанут, чтобы отдышаться и прислушаться. Такой способ передвижения очень быстро выматывал, и физически и морально: они пробежали не более километра, но чувствовали себя так, словно им пришлось сутки напролет удирать от стаи голодных волков.
В том, что их преследуют, Я-Я уже не сомневались: во время коротких остановок они слышали далеко позади мерные шлепки. Преследовали не бежали, они двигались монотонно и ровно, словно механизмы и, судя по тому, что шлепки с каждым разом были все слышнее, постепенно нагоняли своих жертв.
Последняя остановка пришлась как раз на лаз с заглушкой. Или даже не пришлась, а просто дотянули: это был своего рода психологический рубеж, за которым вполне внятно просматривалась надежда на спасение. Теперь они стояли у лаза, с ног до головы перемазанные фекалиями — из сухого тоннеля в камеру ввалились кувырком, как-то не до деликатностей было, — хрипло дышали, как загнанные лошади, и лихорадочно решали дилемму.
Правильнее всего будет добраться до колодца, «выброситься», вскочить в машину и удрать куда глаза глядят. Это рационально во всех отношениях: мудро, безопасно и по-деловому разумно. Но сейчас как раз такой редкий и даже парадоксальный для Я-Я случай, когда рационально — не значит верно. Потому что элементарные расчеты подсказывали: для того, чтобы добраться до колодца, им понадобится минут десять. А неумолимо приближающиеся шаги преследователей, которые, судя по звукам, уже плюхнулись в камеру, точно так же подсказывали: если пойти правильным путем, вопрос будет закрыт в течение пары минут. Не дольше.
Погибнуть — или «спалиться» и сесть на пару лет?
Дилемма…
Какого черта: это разве дилемма, когда тебе двадцать, впереди вся жизнь и вполне реальная перспектива скорого УДО?! [11]
Не сговариваясь, Я-Я дрожащими руками разбросали слой мусора, заботливо накиданный ими же в ходе предыдущего визита, и, в три приема выдернув заглушку, бросили ее на дно тоннеля.
— Янек, пошел!
— Может быть, сначала ты…
— Давай бегом, дурак! Нас сейчас убьют!!!
— Все-все, уже пошел…