Чердак абсурда
Подземное солнце
– Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Сокольники». Уважаемы пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи, – сказал голос в динамики.
– И себя, – проговорил тихо старик, находившийся рядом со мной. Его слова привлекли некоторое внимание, однако, как только поезд начал набирать скорость – мои уши погрузились в глухой завывающий ветер, который как одеяла укрывал железную машину. Картинка за окном стала выглядеть, как размазанный холст. Поезд уже ехал в другом измерении, где солнце, деревья, машины заменяли яркие краски, где даже гоночный автомобиль выглядит смешно. Пассажиры выглядели довольно грустно. За поручень держась, стояла девушка, спешившая уже услышать станцию «Сокольники». Рядом сидела бабушка с желтой книгой, которая иногда смотрел на страницы и с какой-то грустью глядела на желтую лампу. Мой старый попутчик все также что-то говорил и его взгляд выражал то же, что и все: даже улыбающиеся старик, находившись на сидениях напротив, с неловким вниманием смотрел на мое окно. Этот русский взгляд расстраивает, но нужно простить нашу грусть глаз – мы просто не умеем выражать улыбки, ведь счастья для нас является тайная и искренние.
И пока шум ветра клонил в сон пассажиров, я услышал скрежетание рельс: поезд снова возвращался в реальность. Несколько стуков колес и один пейзаж неподвижно остался в окне. Начали ходить вопросы по вагону, не замечая своей одинаковости: “Поезд остановился?”, “Мы не едем?”, “Какие-то неполадки?”
– Даже устала железяка, – сказал мой сосед.
Я с любопытством повернулся на болтливого старика.
– Вы пессимист, – проговорил я, как бы в сторону.
– Быть оптимистом надоедает, – спокойно начал он. – Завораживает, я прав?
– Что именно?
– О поезде. Об этой подземной цивилизации под Москвой, – он развел руками.
– Верно, – сказал я.
Диалог изжил себя, и старика это погрузило в мрачность еще большую. Люди беспокойна спрашивали почему не едет дальше поезд, в надежде услышать у кого-то ответ.
– Вы часто ездите? – спросил я из-за сочувствия.
Собеседника мой даже сначала не понял, что я задал именно ему вопрос: он как-то вежливо улыбнулся и снова впал в мрачность.
– Много. Каждый день, – проговорил старик.
– Куда же вы направляетесь?
– На станцию, – с хохотом сказал он. – Вообще я просто езжу, работал тут.
– И кем же?
– Машинистом. Фёдор, – добавил он, протянув руку.
– Иван, – пожав руку, представился я.
– Ага, машинист. Много хранит это место историй. Наверное, вы думаете, что мне тут нечего делать и место лишь занимаю. Но как я могу оставить метро? День не услышу стучание колес, и мое сердце в этой тишине само остановиться.
– Вы так любите поезда, – не зная, как поддержать диалог, проговорил я.
– В 1975 году утром я управлял поездам. Было лето и даже в метро люди не спасались от жары. На станции “Сокольники” уже несколько дней рядом с колонной стояла женщина лет 40 с цветами в руках. Цветы были желтые, как будто она взяла часть солнца и именно поэтому в метро так была и жарко в метро. Ну сколько не приезжай я на эту станцию, она все стояла с ними, и желтый цвет оставался всё таким же насыщенным. Даже подумал, что это восковая фигура, но гипотеза разрушалась: она подходила к поезду, смотрела на окна и сначала казалось, что она какого-то ищет, но каждый раз я привозил для неё пустой поезд. Я подошел к ней в один из летних дней, ее глаза покрылись блеском, которым встречают при разлуке только близких людей.
– Вы кого-то ищите, – спросил я.
– Да, – ответила она, и через несколько минут молчания продолжала: – Вы не знаете кого?
Мои глаза удивленно на нее посмотрели. Однако логика все разъяснила: казалось, она спросила у себя.
– Наверное, не знаете. Нет, не знаете нет, – еще раз сказала она.
– Вы не знаете сами? – спросил немного раздраженно я. Мне было не приятно почему-то, что она так сказала.
– Теперь знаю, – задумчиво ответила она и ушла.
Некоторое время её желтых цветов я не мог найти и в метро стало как-то холодно. Но в один день я снова её увидел и обрадовался, подумав, что как снова возьму свободное время, то подойду к ней. И время я нашел, а её сыскать не получалось. Только на следующий день я, испугавшись, нашел это солнце. Она то стояла на краю платформы, то отходила, но, подходя к ней, она встала у лавочки.
– Вы стояла очень опасно, —сказал я громка.
Она, улыбаясь, повернулась.
– Тоже так показалось, – вдохновленно сказала она.
– Где цветы?
– Там, где буду я, – с легким хохотом, ответила она.
Совершенная загадочность.