Даже после бурной ночи, когда утром она поднималась на цыпочки, чтобы поцеловать его, он вновь видел эту маску непроницаемости на ее лице. Никогда он не осмеливался обнять ее при расставании. Бывало, они не виделись по нескольку дней или недель, но и тогда при встрече его всегдашний порыв броситься к ней, казалось, оскорблял Лилю и разбивался о ее неподвижность. Невозможно обнять. Невозможно уловить.
Лиля не раскрывалась ему.
Тибо не раз задавался вопросом, была ли Лиля на самом деле такой, являлась ли эта крайняя сдержанность в проявлении чувств за пределами постели частью ее природы, ее базой данных, которую он должен принять и которую он никак не может изменить. Или, напротив, такое ее обращение предназначено только ему и для него: молчаливый способ обозначить, в каком ключе могут развиваться их отношения, что между ними никогда не возникнет ничего другого, кроме телесной близости, ничего, что можно было бы с той или иной мерой допущения назвать романом. Они не были вместе. Их соединение не создавало новой геометрии, не порождало новой фигуры. Просто они встретились однажды, и теперь довольствуются повторением той встречи – соединяются друг с другом и констатируют факт соединения.
Лиля была его пеней. Его наказанием. За тех женщин, которых он не сумел полюбить, за тех, с которыми провел лишь пару ночей, за тех, которых покинул. Потому что нечто, чему он не находит имени, всегда возвращается. Смешно, но он думал порой: вот и пришло его время платить по счетам.
Не исключено, что их отношения с самого начала имели крен: когда один чего-то сильно хочет, ждет этого, он оказывается в проигрыше.
Химия не смогла повлиять на воспоминания Лили, на ее прежние любовные истории, не доведенные до точки. Тибо не тянул против того мужчины, которого она ждала, о котором она мечтала; безупречного мужчины, на которого он совсем не походил.
А слова – они испарялись, словно вода.
На улице Давиел Тибо припарковался прямо на тротуаре.
У него совсем нет желания нарезать круги в поисках места для парковки. Он устал.
Прохожие бросают на него косые взгляды. Им нет дела до медицинской эмблемы и надписи на машине; они на своей территории. В городе человек может быть пешеходом, велосипедистом или автомобилистом. Ты или шагаешь, или жмешь на педали, или рулишь. Постоянное соперничество, сравнение себя с другими. Взаимное презрение. В городе приходится выбирать, на чьей ты стороне.
В одном из этих домов его ждет мадам Л. У ее ребенка температура тридцать девять. Тибо уже знаком с ней. Он посещает ее по четыре раза в месяц. Она постоянно волнуется, взвешивает, всматривается, проверяет: она излучает тревогу. База не может отказать прислать ей врача. Вопрос ответственности. И в девяти случаях из десяти к ней направляют Тибо. Потому что мадам Л. его знает и потому что он умеет сохранять спокойствие. Да и сама она просит, чтобы приехал именно он.
Сейчас ему надо взять свой чемоданчик, выйти из машины и захлопнуть дверцу.
На этот раз в проигрыше оказался он, Тибо. Он любит женщину, которая не любит его. Что может быть страшнее этого приговора, этого бессилия? Есть ли печаль более горькая, недуг еще хуже?
Нет. Он твердо знает, что нет. Это смешно. Это неправильно.
Любовное поражение есть ни больше, ни меньше, как камень, застрявший в почках. Размером с песчинку, с горошину, с бильярдный шар или с мячик для гольфа, кристаллик химического вещества, способный причинять сильную, почти невыносимую боль. И который в итоге всегда выходит.
Он не отстегнул ремень. Через лобовое стекло Тибо оглядывает улицу. Непрекращающийся танец в весенних красках. Пустой пластиковый пакет кружится в канаве. Сгорбленный человек стоит у входа на почту; никто, кажется, его не замечает. Зеленые урны для мусора, опрокинутые на тротуар. Женщины и мужчины заходят в банк, пересекаются на пешеходном переходе.
Тибо смотрит на город, на это наложение траекторий. Бесконечное пространство пересечений, где люди не могут встретиться друг с другом.
Глава 20
Матильда разместила свои папки на полки, поставила ручки в стаканчик, убрала в ящик канцелярские принадлежности. На все про все у нее ушел целый час. Сказалась и замедленность ее движений, и то, что она тратила по нескольку минут на принятие каждого решения: положить очередной предмет туда или сюда, на край или в середину, повыше или пониже, и как часто он будет ей нужен.
И снова она ждет.
В дверь стучат. Два техника из отдела информатизации стоят на пороге, ожидая приглашения. Матильда делает им знак войти. Она их знает. Они отвечают за поддержание информационного оборудования во всем бизнес-центре. С одним из них, высоким, Матильда часто пересекается в коридорах. Другого, что пониже, она видит, когда обедает в столовой: он обычно так громко хохочет, что его невозможно не заметить.
Матильда встает и уступает им место.
Все трое обмениваются метеорологическими наблюдениями. Матильда поддерживает игру; громким голосом она выражает уверенность, что ближайшие дни будут теплыми. Как будто это так важно. Как будто от этого что-то зависит. Затем техники принимаются за работу. Они распаковывают, раскручивают, включают, собирают.
В два приема и три движения он установили компьютер. Высокий техник выполняет последние действия для настройки системы.
А низенький в это время бросает взгляды на декольте сидящей рядом Матильды. На ней один из тех лифчиков, которые зрительно увеличивают бюст; кружевные бретельки имеют тот же цвет, что и блузка. В этом отношении Матильда не позволяет себе распуститься. Она одевается так же, как раньше. Юбка, жакет, макияж. Даже если порой она чувствует себя совсем без сил. Даже если знает, что приди она в пижаме или в спортивном костюме, это ничего бы не изменило.
Готово. Высокий техник перезапускает компьютер, подходит к Матильде, объясняет ей. По ошибке ее подключили к принтеру на этаже, лазерному Infotec-XVGH3018. Если ей нужна цветная печать, ей надо выбрать другой принтер.
Матильда пытается вспомнить, когда она последний раз печатала документ.
Высокий техник замечает карту, стоящую на столе.
– Рыцарь Серебряной Зари! Вам повезло. Мой сын продал бы отца и мать за эту карту. Это ваша?
– Да, у моего сына их оказалось две, и он отдал одну мне.
– Я бы ее купил, что думаете?
– Нет, сожалею…
– Ну же, десять евро!
– Очень жаль, но это невозможно.
– Двадцать?
– Мне правда жаль. Это подарок. Кроме того… Она мне в самом деле нужна.
Они прощаются. Уходят.
Матильда слышит, как они смеются в коридоре.
Она сказала: «Она мне в самом деле нужна». Как будто от этой карты зависит ее жизнь.
Матильда берет мышь, пододвигает к себе клавиатуру. Кликает на иконку Internet Explorer, открывает поисковую страницу Google и набирает «World of Warcraft».
Найти правила игры не составило трудности. WOW есть прежде всего сетевая или видеоигра, и лишь во вторую очередь – карточная. Она насчитывает миллионы поклонников по всему миру.
Сейчас Матильда внимательно читает.
По ту сторону Ворот Мрака каждый игрок является одним из персонажей. В зависимости от своей карты он подбирает себе оружие и доспехи, может пользоваться теми или иными навыками и способностями, вербовать союзников среди членов группы. В ходе игры карта используется, чтобы наносить урон персонажам-противникам или, наоборот, отбивать их атаки. Цель игры – уничтожить всех врагов. Каждая карта-персонаж имеет порог выживаемости (он указан в правом нижнем углу карты). Он означает, какой ущерб способен перенести персонаж. Нанесенный ущерб не восполняется. Если игрок получает ущерб, превосходящий или равный его порогу выживаемости («фатальный ущерб»), игра заканчивается. Герой может атаковать или защищаться от персонажей-противников, но, чтобы сражаться и наносить урон, он должен обладать оружием. Отыгравшие карты, погибшие или выбывшие, составляют кладбище, которое есть у каждого игрока.