– А если не хватит? – засомневалась Мэй.
– Тогда я ее убью.
– Как ты ее убьешь? Тхан же сказал, что она стала очень могущественной.
– Не стала. Твой отец дал мне понять, что ключи от Третьего сервера Мара не получила. Бен-А-Эльси ей не принадлежит. Иначе она бы не торговалась с нами, а давно прислала на этот остров Гадину с роботами-Всадниками внутри. Понимаешь?
– Ну… Да, наверное…
– Гайношу удалось спрятать оба Третьих ключа. Поэтому мы просто убьем Мару.
– Я не слышала, чтобы он такое говорил, – засомневалась Мэй. – Когда ты это понял?
– Понял. Неважно. Я спросил твоего отца, и Гайнош знал, что надо ответить. Пошли, пора лететь.
Мэй оглянулась, бросив последний взгляд на реку, на высокие деревья около нее, среди которых находилось теперь и дерево с зарытым под ним сокровищем. Вздохнула и последовала за Люком.
Спросила, сама не зная зачем:
– Что тебе снилось? Ты сильно кричал во сне…
– Мне снилось, что я лечу на драконе и убиваю…
Глава 3
Люк. Драконов надо убить
Тигаки умела красиво петь и знала множество песен. Колыбельные, песни-напутствия перед охотой, песни жениха к невесте – она запоминала их на каждом празднике около Костровой Башни.
Но почему она вдруг вспомнила старую, очень старую колыбельную с грустным мотивом, которую, по легендам, пели когда-то своим детям древние кочевники-пастухи, жившие раньше в Камлюках?
Когда-то Камлюки были степями. А в степях находились города и маленькие селения. На селения часто нападали драконы. И жители селения сложили песню-колыбельную для своих детей. Песня стала популярной, и ее пели в каждом доме. Каким-то чудом эта колыбельная сохранилась после Железной войны и дошла до племен Всадников.
Ее считали мрачным предзнаменованием, эту старую колыбельную. О ней не слишком-то говорили, и лишь выжившие из ума старухи осмеливались затягивать древнюю мелодию у семейных костров.
Мэй не знала историю колыбельной, она много чего не знала. Но и ее испугали мрачные слова, и, устроившись в седле Тхана, девчонка спросила:
– Почему твоя мама запретила петь эту странную песню?
Люк сел рядом с ней (переднее седло оказалось тесноватым для двоих, но в нем лучше было управлять полетом) и коротко ответил:
– Потому что она странная.
Не время было говорить о древних традициях и забытых предзнаменованиях. Не хотелось сообщать любимой девушке, что песня несет в себе зерно мрачных предсказаний и не Всадники ее сложили, чтобы петь своим детям. Пусть пока этого не знает, пусть будет спокойной перед полетом настолько, насколько это возможно.
Ведь Мэй и так места себе не находит от мрачных мыслей об отце. Люк отлично понимал, что чувствует сейчас его девушка, вспоминая разбитое лицо Гайноша и довольную решимость Мары. Им надо спасти отца Мэй и сохранить ключи. Очень сложная задача.
И пусть им всем поможет Настоящая Мать!
О странных колыбельных можно поговорить позже, когда все закончится, и они соберутся завтра утром у костра, все вместе, довольные, здоровые и невредимые. Тогда колыбельная уже не будет звучать жутким предсказанием.
Люк тряхнул головой, прогоняя наваждение, положил ладонь на рукоять меча и привычно ощутил его тяжелую прохладу. Надо думать о битве, только о предстоящей битве.
А в том, что будет битва, Люк не сомневался. Он такие вещи слишком хорошо чувствовал – сказывались годы, проведенные в драконьих сражениях.
Тхан сверкнул желтыми глазами, расправил огромные крылья – сильный ветер пронесся над поляной, пригибая к земле жаркие костры, – и взлетел. Мэй дернулась, выпрямилась и посмотрела вниз. Махнула рукой, прощаясь с матерью Люка и сестрами. Вперед, через океан, к материку!
К древнему Бен-А-Эльси!
Летели только вдвоем. Жак и Ник просились вместе с ними и даже вполне дельно объясняли, как они сумеют помочь в случае чего, но Люк не желал рисковать. У него был план, но не имелось ни малейших гарантий, что Мара не придумает нечто особенно хитрое и коварное.
Тхан заговорил сразу, едва маленький зеленый остров остался позади.
– А если Мара обнаружит подделку?
– Надо сделать так, чтобы она ее не обнаружила, – ответил Люк.
– Я согласен. Но если все-таки обнаружит?
– Мы будем тянуть время и действовать по обстоятельствам. Один раз ведь получилось, и ты удачно вписался в битву. Я имею в виду Храм Живого металла…