Мэй боялась роботов, боялась Всадников и постоянно думала: а вдруг на них нападут? Вдруг найдут их скромное укрытие? Вдруг Мара догадается, где они находятся, вычислит по своим картам и обрушит на крохотный остров всю мощь своих металлических Всадников? Что тогда станется?
Защитит ли их Тхан или, распахнув огромные крылья, переметнется на сторону своей цивилизации? Ведь роботы-Всадники – это его братья…
Но вслух свои опасения Мэй не высказывала, не желала нагнетать обстановку и тревожить и без того взвинченных Жака и Ника, пугать девчонок.
Грустные размышления Мэй прервал победный вопль Ника.
– Ого! Они стали белыми! Совсем белыми!
Тигаки, Нгака, Ник и Жак тут же тесно обступили костер. Мальчишки аж рты пооткрывали от удивления. Но Люк тут же прервал их восхищение, решительно оттеснив всех от раскаленного котелка.
– Быстро ушли! Иначе получите палкой! Бегом!
Тигаки буркнула что-то о старших, которые воображают себя слишком умными, и взялась оттаскивать в стороны непокорных братьев.
– Тхан, добавь еще огонька. Тонкой струей, совсем чуть-чуть, под самое дно. Сможешь? – спросил Люк, и его лицо, склоненное над костром и освещенное ярко-оранжевыми отблесками, вдруг показалось строгим, суровым и жестким, точно статуя забытого бога Хамура, выточенная из цельного куска камня.
Мэй невольно залюбовалась Люком. Она видела его всяким: довольным, веселым, злым и даже яростным. Больным и уставшим. Но таким вот – поглощенным таинственным мастерством, погруженным в свои мысли и полностью увлеченным работой, – таким ей еще не доводилось его видеть.
Люк походил на древнего могущественного жреца, знающего старые, давно забытые секреты. Молчаливый, хмурый, покрытый царапинами и шрамами, с забинтованной рукой, он являл собой красочное зрелище. А когда взялся командовать Тханом, отдавая указания, то и вовсе показался Мэй прямо могущественным воином, которому подчиняются большие, страшные драконы.
Тхан тут же вытянул шею, и из его пасти показался четко направленный луч, только это был не огонь. Тхан умело направлял лазерный луч, нагревая дно казанка до нужной температуры.
Люк не удивился этой способности большого дракона. Он вдруг повернулся и позвал:
– Иди посмотри, Мэй. Вот так можно использовать Живой металл.
Мэй приблизилась и увидела, что все чешуйки внутри казанка расплавились и превратились в абсолютно белую массу, немного прозрачную, густую и тягучую. Масса не казалась горячей, но от самого казана буквально исходил жар.
Мэй отпрянула и вытерла лоб, стараясь убрать пот с лица.
– Он белого цвета, – пояснил Люк, – потому что это погибающий металл. Он уже отработал свое. Настоящая плазма всегда синяя или голубая. Но мы можем сделать из этого металла ключи. Они не будут обладать особенными свойствами, просто металлические штучки. Но Мару мы обманем.
– Она распознает подделку, – осторожно заметила Мэй.
Конечно, Мара может распознать подделку, едва возьмет в руки хоть один поддельный ключ. Ведь она может читать программы, она же робот. Это человека можно было бы обмануть таким фокусом, но не робота Мару!
– Нет. Потому что сверху будет лежать парочка настоящих ключей.
Мэй кинула на Люка удивленный взгляд, но спрашивать не стала. В этот момент Люк с помощью специальной деревянной рогатки, которую выточил до этого, подхватил казан под ушки и взялся выливать белую массу в приготовленные формы.
Хватило на все восемь ключей. Масса застывала прямо на глазах, и Люк, отбросив казан в сторону, проворно перевернул формы. На плоский камень с легким звоном посыпались квадратные и овальные кулончики, все еще продолжающие темнеть. И не успела Мэй глазом моргнуть, как перед ней оказались гладенькие черненькие ключи, сильно походившие внешне на оригинал.
– Как быстро они поменяли цвет, – заметила Мэй.
– Это погибающий металл, он быстро остывает. Его нельзя перегреть, иначе рассыплется в пыль, – пояснил Люк. – Мы раньше делали игрушки из такого металла. Мой отец делал и мне показывал. Несложная работа. Каждый Всадник умеет работать с Живым металлом.
Светило, которое днем время от времени выныривало из-под плотной пелены облаков, теперь успело скрыться за скалами и стремилось опуститься за кромку океана. И днем особенного тепла не было, а к вечеру ветер настолько окреп, что Мэй с удовольствием натянула на себя толстую безрукавку из оранжевого меха и даже надвинула капюшон на самый лоб.