— Тащите сюда хворост. Весь.
Ребята спрыгнули на пол, подхватили вязанки хвороста и снова вскарабкались на барьер. Сухие ветки запылали сразу. Едкий дым заклубился под сводами коридора. Пылающий хворост образовал поверх баррикады сплошной заслон. Огонь и дым сразу остановили грызунов, они стали разбегаться. Но и людям приходилось нелегко. Едкий удушливый дым, густыми клубами поднимавшийся к потолку, ухудшил и без того плохую видимость. От дыма слезились глаза, щекотало в носу и горле, вызывая кашель. К тому же во все стороны летели искры, попадали на руки, на одежду. К счастью, токи воздуха уносили большую часть дыма в коридор, иначе туристы не вытерпели бы и оставили свое убежище. Санин, Одинцов и доктор стояли вдоль баррикады и теперь следили только за тем, чтобы огонь не угасал. Обгорелые ветки падали туда, где продолжали двигаться крысы. Там раздавались писки задетых горящими ветками животных.
Светлана, сбежавшая за новой охапкой хвороста, вдруг закричала:
— В зале крысы!
Сергей Денисович, Володя и Миша кинулись ей на помощь. Аргус тоже принялся гоняться за крысами.
В пещеру проникло не более десятка животных, и с ними быстро покончили.
Сухие ветки сгорали, огонь требовал пищи, а хворосту больше не было.
— Давайте все, что может гореть, — распорядился начальник отряда. — Быстро!
Из рюкзаков вытряхнули полотенца, носки, рубашки. Тряпки полетели в огонь, распространяя удушливый дым. Но и этого хватило ненадолго. Внезапно раздался оглушительный грохот падающих камней, крик. Затем наступила тишина.
Глава 18
В ЛОВУШКЕ
— Папка! — отчаянно закричал Володя. — Папка! Где ты?
— Здесь! Я здесь, сынок.
У дальней стены зала слабо светил единственный фонарик. Узкий луч с трудом пробивал медленно оседающую пыль. Противно пахло горелыми тряпками. Кто-то тихо стонал. Сергей Денисович лежал на груде камней. Все тело его ныло от ушибов. «Что же произошло? — пытался сообразить учитель. — Обвалился потолок? Или рухнула стена?» Невидимый в полумраке, к нему подполз сын, прижался сбоку. Мальчика била нервная дрожь.
— Почему грохотало? — прошептал Володя. — Почему так темно? И где Николай Павлович, Миша? Где Света, Иван Антонович?
— Спокойно, сынок, спокойно, — тоже шепотом ответил отец. — Сейчас все узнаем.
Нащупав в кармане куртки огарок свечи и спички, Сергей Денисович зажег огонь, встал, стряхнув с себя мелкие камни, и осмотрелся. В нескольких шагах от него смутно вырисовывалась на полу детская фигура, чуть подальше — вторая. Значит, Миша и Светлана здесь, это кто-то из них стонал. Но где же Николай, доктор? Ни того, ни другого не видно. А там, где был проход в коридор, перегороженный баррикадой, теперь до самого потолка поднималась каменная осыпь. Рука, державшая огарок свечи, задрожала. Кольнула тревожная догадка: доктора и Санина засыпало камнями. Они стояли на баррикаде, когда произошел обвал. С минуту Сергей Денисович беспомощно оглядывался, все еще надеясь увидеть товарищей, потом подошел к ближней детской фигурке. Это был Миша. Учитель тронул его за плечо.
— Миша.
Мальчик, лежавший вниз лицом, вздрогнул и повернулся. На Одинцова глянули большие испуганные глаза.
— Сергей Денисович… вы… Я думал, всех придавило камнями. Я очень испугался.
Миша не договорил, увидев сестру. Она лежала, поджав ноги, прикрыв голову руками. Миша кинулся к ней.
— Света, Света, чего ты? Све-ета! — он со страхом посмотрел на учителя. — Сергей Денисович, почему она молчит? Све-ета!
Одинцов, молча отстранив Мишу, приподнял голову девочки. Глаза ее были закрыты, рот плотно сжат.
— Она в обмороке. Подержи-ка свечу, а ты, Володя, дай флягу с водой.
Смочив носовой платок, учитель обтер лицо Светланы и несколько капель воды влил ей в рот. Ребята с тревогой смотрели то на девочку, то на него. Миша и Володя еле сдерживались, чтобы не разреветься, до того их напугала Светлана. Сергей Денисович заметил это.
— Сейчас она придет в себя. Испуг, легкий обморок. Это не страшно, — а сам думал: «Что надо делать в таких случаях? Ведь я ни черта не смыслю в медицине.» Он продолжал обтирать влажным платком лицо девочки, помахивал им, как веером, вызывая приток свежего воздуха.
Наконец Светлана глубоко вздохнула, открыла глаза и вдруг разрыдалась. Ребята и учитель стали успокаивать ее, но она не унималась и продолжала плакать почти без слез, делая короткие быстрые вдохи, дрожа всем телом. Постепенно рыдания затихли.