Иногда компромисса достигнуть не удавалось и в приказном порядке приходилось выполнять волю войскового командира, как правило, эти приказные дела заканчивались печально, а однажды лишь по счастливой случайности чуть было не кончились гибелью почти всей экспедиции.
Со временем выяснилось, что не соответствующие здравому смыслу волевые действия адмирала были вызваны отсутствием у него инженерно-технического образования и слепой верой в подсказки некоторых преданных ему и «всезнающих» главных конструкторов проектов, которым он доверял полностью. Но он, как умный командир и политик, но очень плохой (как показала жизнь) инженер-конструктор, умело свои просчеты возлагал на исполнителей.
Но все же, несмотря на иногда складывающиеся весьма сложные ситуации, дела в нашем третьем комплексе продвигались успешно. Наша самостоятельность не нравилась некоторым главным конструкторам: как это так в нашем КБ действует самостоятельное КБ? И (видимо под негласным нажимом) адмирал
С. П. Попов подчинил наш комплекс новоиспеченному главному конструктору В. П. Ахапкину, бывшему капитану первого ранга (разжалованному), человеку мало компетентному в нашей технике, но с апломбом, в придачу ко всему, не один раз скомпрометировавшему себя и в Морфлоте, и в главке нашего министерства, и здесь — в КБ АТО.
Согласно этой реформе нам было запрещено заниматься исследовательской работой и вести конструкторские разработки. Выпуск технологических документов на предстоящие работы нам впредь дозволялся только после согласования и благословения отделом главных конструкторов. Наша конструкторская группа была расформирована.
Скончался контр-адмирал С. П. Попов — директор и главный конструктор КБ АТО — в расцвете своих командирских сил от очередного инфаркта — следствие сильных эмоциональных перегрузок. На его мощных волевых действиях держался на высоте трудовой настрой всего коллектива КБ АТО: от рядовых тружеников до руководителей конструкторских и исследовательских отделов, четко и с высоким качеством работало опытное производство. Своим командирским нажимом он заставил крутиться в нужном направлении и с нужной скоростью инженерные и технологические службы. Он постоянно посещал все службы КБ, был в курсе событий в каждом рабочем коллективе, оперативно оказывал помощь, если возникала необходимость, и учинял безжалостный разнос, если вдруг обнаруживал непорядок или элементы разгильдяйства. Несмотря на его эмоциональность, при которой он мог оскорбить, порой и напрасно, весь коллектив КБ АТО относился к нему с большим уважением. Все же чаще его можно было видеть в коллективах спокойно и доверительно беседующим с сотрудниками, старающимся понять нужды и заботы каждого. Правда не редко эта забота дальше обещаний не уходила, и это объяснимо: не все под силу руководителю предприятия в условиях чиновничьего засилья на всех уровнях и бездушного отношения к людям — мелким винтикам огромного скрипящего механизма.
При посещении рабочих мест, в частных беседах, как я заметил, Сергей Петрович старался уходить от обсуждения технических вопросов. На мой взгляд, его пугала возможность вдруг оказаться некомпетентным в той или иной области в кругу своих подчиненных. Технические вопросы с исполнителями обсуждались на многолюдных совещаниях непременно в присутствии главных конструкторов и его заместителей. Так было всегда.
Вот в таких условиях формировался и набирал силы коллектив, именовавшийся комплексом № 3, и довольно успешно выполнял возложенные на него задачи. На наше счастье, запланированные грандиозные объемы использования энергии ядерных взрывов не осуществились по ряду не от нас зависящих обстоятельств, иначе в той системе, в которой мы сформировались как рабочий механизм, этим грандиозным планам грозил бы крах. Фактически реализуемые планы — до пяти экспедиций — были под силу комплексу № 3, и они выполнялись без задержек.