Какая благодать — тишина, воздух настоян хвоей, мягкий мховый ковер под ногами и тихий плеск рыбы в Вишер-ке. Девственная природа, неужели она будет затоплена? И мы будем непосредственными участниками этого варварства. Противоречивые чувства одолели вмиг всеми — не сговариваясь, почти каждый высказывал одно и то же.
Назавтра — в дальнейшее плавание. Мимо нас проплывали обезлюдевшие деревни и хутора, и вновь просматривался австрийский тракт. Недалеко от места впадения Вишерки в Колву нам представилось величайшее творение природы: река Вишерка, натыкаясь на возвышающийся громадный холм, резко поворачивает назад, на север, и далее причудливо петляет по равнинной местности на восток от холма, чтобы вернуться снова к этому холму через 50 метров, но уже на уровне 5 метров ниже. Десятки раз Вишерка меняет направление течения: то на север, то на восток, то снова на север, потом резко на юг — бесчисленное множество зигзагов. Сидя на палубе и взяв за ориентир положение небесного светила, я нарисовал эти зигзаги, по которым наш катер шел более часа. После, сравнивая свои зарисовки с изображениями на геодезической карте, я обнаружил большую схожесть.
Вскоре Вишерка влилась в широченную, показавшуюся по началу безбрежным морем, реку Колву. Она несла свои мутные паводковые воды бурным течением в еще более многоводную Вишеру.
Прозрачные воды Вишерки многие километры, прижимаясь к правому берегу, текли прозрачной струей, как бы не желая смешиваться с мутным гигантским потоком.
Спустя три-четыре часа плавания по Колве, наш катер причалил в обусловленном месте у города Ныроб. Здесь нас поджидал грузовой автомобиль, чтобы продолжить путешествие до Соликамска уже сухопутным путем.
В 3–5 километрах перед Ныробом (местечко называется Ветланом) Колва протекает фарватером метров 50 в распадке между двух круто падающих холмов высотой метров 100–150. Здесь, как нам объяснил представитель «Гидропроекта», будет сооружена плотина, которая станет регулировать сброс северных вод. Еще раз подумалось: сколько же будет затоплено леса, ведь вырубить-то его не сумеют, а может быть и просто не захотят, ведь лес-то ничей.
В Ныробе нам предстояло поконкретнее выяснить о состоянии австрийского тракта в зимнее время на отрезке Ныроб — Головное (это порядка 130 км), о возможности прохождения тяжелой колесной техники, о криминогенной обстановке в этих краях. Разговор на эту тему состоялся с начальником управления «Ныроб-лес МВД» — начальником Ныробского лагеря с его филиалами (в числе которых значилось Головное), подполковником внутренних войск Анатолием Дмитриевичем Милютиным.
Несколько слов об этом старинном, большой исторической ценности городке, скорее большой деревне, состоящей сплошь из деревянных строений, за исключением одного — древней церкви, в которой в то время размещался узел связи. Упоминание о древнем Ныробе, как городе, стоящем на северном торгово-купеческом пути и являвшемся одним из форпостов на далеких окраинах Руси, я впервые услышал еще в далекие школьные годы в 1937 году от учителя русской истории. Спустя много лет судьба привела меня сюда. Город этот был знаменит тем, что в 1613 году боярами Шуйскими сюда был сослан на вечное поселение брат первого Российского царя из рода Романовых Михаила — Константин (дабы не помыслил сам занять царский трон). Содержался Константин в Ныробе под строгим надзором опричников.
Народ окрестных селений быстро узнал о принадлежности ссыльного к особе всевышней знати, и началось к этому ссыльному паломничество для поклонения. Царские опричники, дабы предотвратить связь паломников со ссыльным, решили его умертвить. Но поскольку прямое убийство столь высокой особы было запрещенным делом, его решено было уморить голодом, поместив в глубокую и открытую яму. Но народ тайком приносил пленнику пищу и теплую одежду. В конце концов, великое бдение опричной стражи привело к смерти Константина. Но на место его захоронения паломничество только увеличилось.
Чтобы прекратить это опричная стража Ныроба порешила вскрыть останки усопшего, сжечь их и развеять пепел по ветру. Какое же было удивление, когда при вскрытии могилы обнаружили совершенно не разложившееся тело. Но оно, все же, было сожжено, пепел был заряжен в пушку и выстрелен в направлении на Москву. Об этом молва обошла весь православный свет. То, что Константин, пролежав в захоронении после смерти несколько лет, сохранился в целости, дало основание посчитать его святым. Паломничества на эти места, теперь уж и впрямь святые, не только не прекратились, наоборот усилились. Спустя какое-то время на месте погребения усопшего Константина Романова была выстроена на средства пожертвований казенная церковь, которая и стояла по сей день, но использовалась не по назначению: в ней действовал узел связи. Рассказанную легенду подтвердила нам жительница этого города — начальник узла связи. Я тогда и спустя почти двадцать лет многих своих сослуживцев, и молодых, и с солидным жизненным стажем, спрашивал: знают ли они, где находится город Ныроб и чем он знаменит? Ответ один — нет, не знают. А город этот знаменит еще и тем, что в годы гражданской войны под его стенами советские войска под командованием Василия Блюхера сокрушили английские оккупационные войска, о чем свидетельствует бронзовый скульптурный монумент на поле сражения в трех километрах южнее Ныроба.