Этот зеленый оазис среди выжженной пустыни возник, благодаря роднику, бьющему прямо из подземелья небольшим фонтанчиком холодной, прозрачной, как стекло, воды.
Родничок этот чьей-то заботливой рукой выложен каменной кладкой на цементном растворе. Выброшенная фонтанчиком вода, переполнив каменный колодец, утекала куда-то снова под землю.
В тени зеленых деревьев и впрямь ощущалась прохлада, дающая прилив сил после многочасового пути под палящим солнцем.
Отдохнув часок и подкрепившись бутербродами и чаем, мы двинулись дальше.
Вскоре ровный, унылый ландшафт сменился возвышенностями и конусообразными сопками, хаотически разбросанными повсюду, и наша дорога запетляла между ними.
Все эти холмы и сопки, сооруженные какой-то сверхъестественной силой из серой глины, были изрезаны от вершин до основания сплошными рвами-каналами, по которым, видимо, в дождливый сезон стекали мощные потоки воды, которые затем в распадках соединялись в могучие реки. Четко обозначенные крутыми берегами русла рек, в тот момент совершенно безводных, пересекались мостами, встречавшимися почти на каждом километре.
После часового блуждания между глинистыми сопками и горами мы въехали в зеленую долину, на которой расположился древний туркменский городок Кара-Кала (Черная Крепость). Как нам потом разъяснили, Кара-Кала действительно в древние времена был сторожевой крепостью на караванном пути, хотя сейчас просто небольшое поселение, состоящее из небольших одноэтажных домов за глиняными заборами, да несколько современных трех-, пятиэтажных зданий. В этих зданиях размещались штаб пограничного гарнизона, солдатские казармы да квартиры офицерских семей.
В штабе пограничного гарнизона мы получили подробную информацию о состоянии дороги второго отрезка пути до Гасан-Кули. На этом пути расположены три населенных пункта, население в которых проверенное и благонадежное. Сама дорога грунтовая, без твердого покрытия и в дождливый сезон трудно проходимая. Пограничники пользуются в этот период только вездеходами. От последнего селения до Гасан-Кули дорога идет вдоль государственной границы и по ней проезд запрещен, но нам разрешили, о чем пограничные посты были предупреждены.
Переночевав в гарнизонной гостинице, утром следующего дня двинулись в дальнейший путь.
Дорога поначалу петляла между сопками и возвышенностями и через полчаса езды вывела на просторы серой пустыни. Как и вчера, кроме одиноких верблюдов, пасшихся вдали от дороги, нам никто не встретился. Через час с небольшим езды по необозримой пустыне мы въехали в какое-то туркменское село. Оказалось, что в одном из домов этого поселения проживают родственники одного из наших шоферов. Начались дружеские приветствия и обязательное угощение напитком, называемым «чал» — это то же самое, что и кумыс, только из верблюжьего молока. Хотя вкус этого напитка не из приятных, а стерильность его весьма сомнительная, все же через силу пришлось отведать пол пиалы, чтобы не обидеть хозяев, поблагодарив их при этом за «чудесный» напиток. Затем, после томительных ритуалов проводов и напутствий в дорогу, мы двинулись дальше.
Через час езды, невдалеке, слева от дороги показалось большое село с огромными зелеными деревьями и густыми зарослями кустарников. Видно было как между домами и зеленой растительностью поблескивала гладь реки Кызыл-Атрек, по которой далее пойдет до самого Каспия граница с Ираном.
Вскоре наша дорога пошла вдоль бесконечного ряда колючей проволоки. Через каждые 5 километров возвышались сторожевые вышки, солдаты на них направляли на нас оптические приборы. Река Кызыл-Атрек протекала теперь где-то левее в 8—10 километрах, а между ней и проволочным забором — ничейная зона. Вдоль дороги, с правой ее стороны простирается до самого Каспия искусственная река-арык шириной 8—10 метров, с довольно быстрым течением воды — это рукав реки Кызыл-Атрек.
Километров за 50 до Гасан-Кули, справа от дороги повстречалось еще одно селение с прямыми улицами и домами, стоящими на сваях высотой до трех метров. Нам объяснили, что в период дождей Кызыл-Атрек выходит из берегов и равнина на десятки километров затапливается ее водами. Чтобы не быть затопленным домашнему скарбу, и стоят хаты на высоких «ногах». В сухое время под домами держат скот или организуют коврово-ткацкое производство. По здешним обычаям в этих краях девушки не могут выйти замуж, не изготовив своими руками в качестве приданого ковер. Вот и организуют здесь с древнейших времен кустарное ковровое производство. Обычно, скооперировавшись, три-четыре девушки-подружки изготавливают ковер сначала для одной, затем для других.