— Никита, вы не откажетесь от приглашения на ранний обед?
Кит вдруг прочувствовал, что и впрямь успел проголодаться. Проголодаешься тут, с такими-то чудесами и путешествиями!
— С дорожки-то как хорошо, всяк проголодается! — будто прочел его мысли Евсеич.
— Можно… — согласился Кит.
— Что и требовалось доказать… — с аристократической ухмылкой заметил князь. — Вот боцман и покажет вам, во что у нас принято облачаться к обеду… Подгонит, что придется. А потом я завершу предварительные инструкции.
Словно избегая лишних вопросов и сомнений Кита, князь быстрой, легкой походкой вышел… А Кит остался. С Евсеичем.
Евсеич посмотрел на потерявшегося — давным-давно уже потерявшегося Кита, — и постарался улыбнуться ему как можно более радушно.
— Да вы не робейте, Никита Андреевич! Мы же всё понимаем. Для вас тут пока всё прямо как в Японии какой-нибудь, не знаешь, как и повернуться, — сказал он. — Как скажете, так и сделаем. Хотите, за дверью подожду, хотите тут постою, отвернусь, пока вы примеритесь…
Ничего не скажешь, Евсеич умел внести ясность и облегчение в жизнь, в отличие от князя, который, хоть и объяснял все толково, вводил в курс, был вежлив и всячески излучал доверие, но…
— Только позвольте уж указать, что примерять для начала, — твердо предупредил Евсеич.
Он подошел к открытому шкафу и ловкими движениями фокусника быстро все разложил на виду — одно на кресле, другое на прихотливом диванчике. Поставил у кресла дурацкие, по мальчишеским и всем прочим меркам XXI века, ботинки.
— А что, это все надо надевать? — робко спросил Кит, вперившись, однако не в дурацкие, сверкающие покупной новизной туфли, а в галстук — черный, в белый горошек.
— К обеду приличествует, — довольно-таки категорическим тоном подтвердил Евсеич. — Тем более для первого знакомства с обществом… Как сказали бы их сиятельство, с «командой»… Уж извиняйте, Никита Андреевич.
За что было извинять Евсеича: не за то ли, что без «сиятельств» опять обойтись не мог…
Кит, тем временем, стоял похолодевший. Слово «общество» повергло его в ужас. Он вспомнил про дворянский этикет и все такое — и ему дурно стало. Он же, и вправду, тут троглодит натуральный! Йети! Ну, вилку с ножом держать, конечно, может, но ведь наверняка же еще… даже представить страшно сколько еще всего!
— Как-то жарко вы одеваетесь летом, — пробормотал он, уже чувствуя, что этот старинный пижонский галстук затягивается на его шее, как висельная петля.
— Ничего, Никита Андреевич, у нас в столовой прохладца стоит. Отмучаетесь, а потом передохнете вволю, — успокоил Евсеич.
Долго ли, коротко ли, а минут через пятнадцать Кит стоял перед зеркалом натуральным господином начала двадцатого века. Вся одежка подошла, только одну сорочку сменили как великоватую. Даже ботинки почти не жали. Все эти точные попадания в размеры могли-таки вызывать всякие подозрения, но уже не вызывали. Впереди было нечто неведомое и по-настоящему страшное — обед в дворянской усадьбе, хотя Кит себе в зеркале понравился… Особенно понравилась эта сверкающая заколочка в галстуке. Неужели настоящий брюлик-брильянт! От этого князя всего можно было ожидать, он тут, видимо, главный Карабас-Барабас со своим театром.
Чего-то не хватало… Кит огляделся. Конечно, есть вещи, которые всегда должны быть с тобой. Ключи от квартиры… Теперь они прямо как талисман, залог возвращения домой… Коммуникатор.
Кит взял то и другое и стал соображать. Коммуникатор — во внутренний карман пиджака… Стоп! Выключить срочно! Тут же зарядника нет… Кит даже вздрогнул, осознав это.
— Ключи вот в этот чехольчик удобно, — поняв затруднение по-своему, услужил Евсеич Первый, протягивая кожаный кошелечек с изящной цепочкой, не такой массивной, как у Кита, и вообще, чего доброго, золотой.
Кит еще раз глянул на себя в зеркало… Видела бы его сейчас Ленка Пономарева… Маманя бы, наверно, не узнала и долго бы так смотрела-вглядывалась, а папаня, наверно, заржал бы сразу, но — совсем не обидно, и кинулся бы рисовать сына в этом крутом джентльменском прикиде.
— Хоть сейчас в аглицкий клуб, — эхом Китовых мыслей отозвался Евсеич.
— Всё, да? — спросил Кит.
В «аглицкий клуб» его совсем не тянуло.
— Тютелька в тютельку всё, Никита Андреевич, — кивнул Евсеич. — Я побегу сообщить.
— Может, позвонить легче… — не думая, брякнул Кит и сделал шаг к звонку.
Евсеич одним прыжком оказался между ним и звонком. Вид у него был одновременно веселый и обескураженный.
— Их сиятельству? Звонком?! — проговорил он и оставил рот открытым.