— У нас специально стоит круглый стол, как у короля Артура, — тихо сказала Киту княжна, сев рядом, между ним и Томом. — Чтобы никому не было обидно.
Пока Кит думал, о чем речь, князь изящно разобрался с салфеткой, кинул ее на колени и, сказав «Ну-с, прибываем!», хлопнул в ладоши.
Кит успел догадаться, почему стол круглый и почему не должно быть обидно, за две секунды до того, как наступили три минуты шока.
За длинной стеной, справа от Кита, раздался странный шум, будто там и вправду прибывал поезд… И вдруг стена стала разъезжаться, как двери в поезде метро, и из гаражного сумрака в столовую медленно въехала… или въехало… или въехал… нет, все-таки въехала, раз князь, продолжая преспокойно сидеть спиной к «ней», сказал:
— Давай, Петровна!
Представьте себе помесь-гибрид водолазного шлема и черепахи величиной с небольшой автомобиль. К тому же и на колесах со спицами! Это был такой приплюснутый металлический шлем или слегка сдавленная с боков и потому высокая металлическая черепаха — вся в заклепках. Выдвинутая вперед голова черепахи была маленькой копией тела в панцире, с уплощенным «иллюминатором» вместо морды. В иллюминаторе мигали красные огни, испускавшие наружу лучи-щупы.
— Агрегатум универсалис, — шепнула Киту княжна. — Гордость брата, его детище.
— Угу, — кивнул Кит и заставил себя закрыть рот.
Но не успел закрыть, как снова челюсть у него отвалилась и практически упала на стол. Потому что из полутемного гаража в столовую вошли… два совершенно одинаковых Евсеича. Оба во фраках и в белых перчатках. Чисто клоны!
Тут в железно-водолазной черепахе загудело, верхняя половина панциря, как крышка, приподнялась, и из-под нее сначала вырвались клубы пара, а потом с двух сторон высунулись по два — итого четыре — коленчатых манипулятора. Они держали большую белую супницу и широкие блюда из блестящего металла, накрытые крышками.
«Старинный трансформер!» — вдруг догадался Кит и поднял со стола свою челюсть.
Позже Кит узнал от княжны, что этот старинный трансформер, он же «агрегатум универсалис», стали обзывать «Петровной», потому как Евсеичи обнаружили в нем поразительное сходство с суровой и пухлой экономкой, некогда служившей в имении князей Веледницких.
Евсеичи стали живо прислуживать за столом — и вот тут-то пришло долгожданное спасение. И пришло оно, как уже было сказано, не от княжны. А от греческого гостя Александра.
Кит вдруг заметил, что у того вообще никакого арсенала на столе нет, кроме большого ножа, похожего на кинжал. Дальше — больше. Суп, вернее бульон, всем наливали в тарелки, а ему — поднесли в настоящем серебряном кубке. И он, ничуть не стесняясь, сразу схватил его и отхлебнул пару-тройку крупных глотков. Никто вокруг даже и бровью не повел!.. Нет, София Христиановна всё-таки бровкой повела, но вовсе не презрительно — мол, «не умеет вести себя в обществе… троглодит!», — а даже наоборот. Будто приметила краем глаза, как штангист на рекорд штангу толкнул и оценила по достоинству… Потом этот «греческий Александр» ел мясо руками, пока аристократы показывали фокусы и чудеса с вилками и ножами, да еще бросал кусочки прямо в пасть не отходившей от него борзой, а та их ловила на лету, зверски клацала зубами и от удовольствия болтала слюнями.
Кит успокоился, взял себя в руки и стал просто есть, как в гостях… то есть как мама когда-то учила. Локти на стол не ставил и даже расхрабрился спросил у княжны насчет назначения какого-то маленького ножа. Та объяснила на двух языках — Киту и Тому заодно, — и объяснение Кит тут же забыл. В общем, жить в старинной усадьбе можно было…
С этим же приятным чувством, с каким досиживал обед, Кит проснулся часа три спустя. Уговаривать его хозяевам насчет «тихого часа» не пришлось. Уже под десерт у Кита слипались глаза. Ведь прошлая ночь — та, что почти через сто лет наступит, — у Кита совсем не задалась, это мы помним.
После обеда Кит хорошенько отключился и поспал, чего с дошкольных времен не делал. В те далекие времена маманя заставляла его днем спать, он этого терпеть не мог. Папаня был на его стороне, но и вдвоем им против мамы тогда слабо было… Кажется, всё это сто лет назад происходило.
…Про великосветский обед в княжеской усадьбе и про «тихий час» в своем детстве, Кит успел вспомнить, пока еще лежал с закрытыми глазами и ловил кайф от того, что отлично выспался. А когда он открыл глаза, сразу стало не до вкусных обедов, не до каникул в начале прошлого века и не до «тихих часов» в его конце. Потому что увидел Кит не высокие ели в большом окне, на которые он смотрел прежде, чем заснуть, а увидел он вокруг глухие и грубые кирпичные стены, освещенные лампами в круглых решетчатых колпаках, похожих на птичьи клетки.