Дело вроде простое и понятное, а все равно невозможно понять, почему человек выбирает все ту же протоптанную дорогу, хотя ведь ясней ясного: пройдет какое-то время, и отношения между супругами станут ни к черту. Достаточно посмотреть хотя бы на родителей, или на их знакомых, или на родственников, на учителей. Спустя сколько-то лет почти каждый брак, как оказывается, держится уже не на любви, а на взаимной ненависти — можно подумать, что именно это негативное чувство создает самое сильное взаимное притяжение между двумя людьми. Ни один из супругов не решается рискнуть и пойти на разрыв этой эмоциональной связки, причем отнюдь не по материальным причинам. Да, это именно так даже в случае, когда оба супруга жалуются: дескать, каким же образом из этой квартирки получатся две, причем пригодные для жилья. И не из-за детей: если дети уже давно отселились и все вокруг считают, что уж теперь-то эта пара разбежится, да так, чтобы не видеть и не слышать друг друга, — они все равно остаются вместе. Ни одно из стандартных объяснений тут не подходит. У супругов нет оснований опасаться, что они окажутся нищими или что на всю жизнь испортят отношения с детьми, — просто они неспособны расстаться со своей ненавистью. Им страшно представить, каким станет мир, если исчезнет это повседневное, всеобъемлющее, распространяющееся на каждый, даже самый мелкий жизненный момент чувство. Вот так же кто-то спасается от реальности мира, прячась в болезнь: давно уже нет у него никаких явных проблем ни с позвоночником, ни с желудком, однако психика все еще воспроизводит боль; так же и супружеские пары укрываются в ненависти, которая на всю жизнь обеспечивает им надежное самоощущение. И вот странная вещь: расходятся вовсе не те супружеские пары, которые, будь их воля и не противоречь это закону, в стакане воды утопили бы друг друга, — но скорее те, у кого остается какая-то любовь друг к другу. Именно остаток любви дает возможность покинуть другого, чтобы насладиться его отчаянием и, возможно, новой вспышкой былого чувства, — в противоположность ненависти, которая подобна чугунной колоде: тщетно ты пытаешься освободиться от нее, она тебя не отпустит. А если кто-то все же попробует вырваться, то, едва высунув нос из обжитого гнезда, он в ужасе спрячется обратно, не в силах справиться с нечаянным счастьем, с тем, что мир непохож на его домашний мирок и что он снова способен любить, любить — бывает и так — даже ту самую женщину, которую он бросил, с именем которой и с проведенными вместе годами связано столько обид и боли.